Чудовище без красавицы. Дарья Донцова

наверное, лучше сейчас уйти, – тихо сказала я, – Марья Михайловна пережила слишком большой шок.

      – Понимаю, – ответил гость, – действительно…

      Проводив Максима Ивановича до двери, я осторожно спросила у бабули:

      – О каких деньгах идет речь?

      Старушка вздохнула:

      – Я брала в долг у Максима Ивановича большую сумму, целых десять тысяч…

      – Долларов?

      – Ну что вы, рублей, конечно, ремонт делала. Потом у меня картину купили, вчера, утром. Ну я и договорилась, что Вербов сегодня придет… Совсем про него забыла, а тут такая штука произошла! Естественно, денег нет! Они лежали вон там, в шкафу, совершенно открыто, их никто не прятал… Теперь надо снова собирать… Господи, еще эти вещи разбросанные на место класть и в гостиной мыть…

      Я вздохнула:

      – Придется вам опять Ковригину Лиду звать, вроде она хорошо справляется с подобными поручениями…

      Следующие два дня я просидела дома, стараясь не сталкиваться с гостями, но в среду вышла на кухню около одиннадцати и застала там Акима Николаевича, пившего чай. Увидав меня, свекор сжал губы, превратив их в «куриную жопку»:

      – Однако спишь ты до обеда!

      Я молча включила чайник и открыла холодильник. Какой толк объяснять хаму, что у детей с сегодняшнего дня начались осенние каникулы, и они временно прекратили заниматься немецким языком.

      – На кухне грязь, – продолжал Аким. – Собака линяет, повсюду шерсть валяется. Кошка орет ночь напролет, да еще около часа какой-то мужик вломился ко мне в комнату, зажег свет и, не извинившись, ушел. У вас всегда такой бардак?

      – Это Семен, муж Томы, – я решила все же прояснить ситуацию. – Он не знал, что вы приехали.

      Аким крякнул и собрался дальше занудничать, но тут в кухню вошел Филипп с портфелем в руках.

      – Уходишь? – грозно осведомился папенька.

      – На кафедру, – пояснил Филя, – надо кое-какие бумаги оформить.

      – Надень пальто и шапку, – велел Аким.

      Филя подошел к балконной двери и глянул на улицу.

      – Вроде там тепло, только дождик моросит, пойду в плаще.

      – Пальто и шапку, – каменным голосом повторил отец. – Как ты смеешь меня позорить? Явишься в Ветеринарную академию, словно бомж! Скажут, приехал из деревни! Тоже мне, кандидат наук, да у него одежды приличной нет.

      – Прямо взмок вчера, – попробовал вразумить папеньку мужик. – Просто взопрел весь!

      – Взопрел, – передразнил Аким, – взопрел! И это мой сын! По-русски говорить так и не научился! Отвратительно! Либо ты отправляешься в город в достойном виде, чтобы люди обо мне худого не подумали, либо сидишь дома. Взопрел!

      – Хорошо, – кивнул Филя и пошел в прихожую, я за ним.

      Глядя, как мужик покорно влезает в ратиновое пальто с огромным, почти до пояса, воротником-шалью из бобра, я еще промолчала, но, когда он собрался напялить на голову страхолюдскую шапку, сшитую из неизвестной зверюги, не выдержала:

      – Оставь это, лучше накинь плащ. Или хочешь, дам тебе куртку Олега?

      – Папа рассердится, – тихо ответил Филя и