Жернова. 1918–1953. Виктор Мануйлов

фуражки. – У меня только что… нет, не только что… я только что узнал: в Чека расстреляли моих друзей… Хочу поставить свечи…

      – А-а, ну-у… вот как… – в растерянности заморгал Бабель выпуклыми глазами. Затем снова встрепенулся, предложил: – Тогда пойдем вместе. А я, видишь ли, пришел сюда посмотреть и послушать: сказали, что будет выступать сам святейший патриарх Тихон. Интересно, за что он уже будет говорить… Ты же знаешь, я работаю в «Красной газете»… вернее сказать, подрабатываю… – И Бабель хихикнул, прикрыв ладонью рот.

      – Не знаю. Я не читаю ваших газет, – отрезал Леонид.

      Однако отчужденный тон его не смутил Бабеля.

      Они вошли внутрь собора. Народу было не так уж и много, и все больше старики да старухи, отставные полковники, пара генералов, чиновники, девочки в белых платьицах.

      Пророкотал на низших регистрах бас соборного дьяка.

      На хорах рыдающими голосами откликнулись певчие «Покаянной молитвой о Руси» композитора Петра Чайковского:

      С сердцем покаянным,

      с пламенной молитвою-ууу

      припадем к Создателю-ууу.

      Боже, храни родную Ру-усь.

      Басы и баритоны мерным рокотом раскатывались между колоннами, тенора забирались под самый купол собора, сыпались оттуда серебряным дождем…

      Божье промышленье

      скорби посылает ей

      за грехи сы-но-вни-еее.

      Боже, спаси родную Ру-усь.

      Боже, прости е-е-ооо,

      Боже, храни е-е-ооо.

      Бабель остался возле колонны, Каннегисер прошел вперед, где плавал лиловый дым кадильниц.

      Певчие уже не молитву пели, а плач, затапливая слезами фигурки молящихся:

      Много в удел ей дано испытани-ий,

      Много дано ей еще пережи-ить.

      Дай обновлени-е,

      дай уповани-е,

      доблесть и силу ее возроди-ить.

      Боже, храни родную Ру-усь…

      Леонид прошел к алтарю, поставил несколько свечей, зажег их, стоял, крестился, слушал молитву, по щекам катились слезы…

      В училище на общей утренней молитве он всегда стоял в строю, пел вместе со всеми. «Покаянная молитва о Руси» в последние месяцы была любимой в училище, ее пели с особым вдохновением…

      Пели – всё в прошлом…

      После ареста «заговорщиков» занятия в училище прекратились и, скорее всего, навсегда. Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Потому что юнкер Каннегисер свой первый и единственный бой назначил себе сам и примет его. А бог должен помочь ему этот бой выиграть. И неважно, какой бог: православный или иудейский.

      Патриарх Тихон, ветхий старец с белой бородой, полусидел в золоченом кресле, облитый шелком лиловой рясы, окруженный служками. Он тоже открывал рот и время от времени крестил прихожан золотым крестом с изумрудами. Прихожане кланялись, крестились, подходили к ручке святейшего, лобызали. На всех с хоров изливался могучий бас соборного дьяка:

      Боже,