Размышления о Греции. От прибытия короля до конца 1834 года. И. Э. Персиани

миссий было создано правительство из семи членов[83]. Россия его признала, но не приняла никакого участия в его формировании. Якобинство[84] более не давало себе труда маскироваться. Оно покровительствовало конституционалистам и преследовало сторонников свергнутого правительства. Революция простерла над Грецией свои погребальные покровы и ее земля покрылась руинами.

      Прибыло регентство. Оно угодило в объятия французов и англичан. Вместо того, чтобы залечивать раны государства, оно находило удовольствие в том, чтобы их разрывать. По наущению своих друзей оно объявило себя сторонником одной партии, осыпав другую унижениями. Оно взяло под особое покровительство убийц графа Каподистрии, объявило войну его установлениям, пытаясь заменить их таким типом устройства, который не отвечает ни желаниям, ни нуждам нации. Не зная, как применить в условиях общества со своей национальной спецификой идеи о власти и общественном порядке, регентство трудилось исключительно в интересах двух морских держав[85], желая силой насадить в Греции либерализм.

      К тому же оно произвело на свет неисполнимые комбинации, из которых нет выхода. Басня говорит нам о зодчих, настолько изобретательных и искусных, что они построили лабиринт, в котором сами заблудились и нашли свою смерть. Кажется, будто этот вымысел воплотился в истории с проектами установлений, задуманными регентством и его верными друзьями англичанами и французами.

      Таковыми средствами две морские державы воспользовались для вразумления греков, возрождения для них «золотого века» и укрепления их благополучия. Таковы же и причины, вызвавшие распри в обществе, которые привели к сильным потрясениям, едва не погубившим Грецию.

      Часть первая

      Политическая ориентация регентства

      I. Положение в Греции к концу 1832 года

      Внутреннее положение.

      Разоренная, разделенная раздорами, терзаемая множеством внутренних врагов, бессильная, беспомощная, не верящая самой себе, без национального духа, недовольная настоящим, обеспокоенная будущим, абсолютно инертная, Греция ожидала решения своей судьбы от короля, которого великодушие союзных держав только что посадило на ее престол.

      Бессилие правительства.

      При его приближении хаос ненадолго прекратил свирепствовать, но искалеченное и окровавленное тело Греции уже агонизировало под тяжелейшими ударами, нанесенными ему революцией. Ее так называемое правительство, власть которого кончалась за порогом Навплии[86], не имело ни сил, ни доверия. Оно держалось исключительно на французских штыках.

      Заимис, Колеттис и Метаксас.

      Заимис и Метаксас[87], члены правительства и сторонники Англии, для видимости помирились с Колеттисом, но продолжали его ненавидеть до глубины души. Колеттис платил им тем же; он сожалел также о том, что, поставив на кон жизнь и благополучие 800 000 человек, не смог добиться осуществления своего любимого проекта

83

Правительство семи, называвшее себя Административной комиссией, было сформировано в апреле 1832 г., и состояло из Г. Кундуриотиса, Д. Ипсиланти, А. Заимиса, И. Колеттиса, А. Метаксаса, Д. Плапутаса и Д. Христидиса.

84

Якобинство – первоначально так назывались воззрения радикальных революционеров в период Французской революции 1789 г. В лексиконе монархистов якобинством называлась всякая революционная идеология вообще, включая идею конституционной монархии.

85

Англии и Франции.

86

Навплия (Навплион, Наполи ди Романья) – город на Пелопоннесе, до 1834 г. столица греческого государства.

87

Метаксас Андреас (1790–1860) – крупный греческий политик, представитель известной семьи Метаксасов с о. Кефалония. Активно участвовал в боевых действиях в начале революции 1821 г., но после ранения вынужден был заниматься только политической деятельностью. Был верным сторонником президента Каподистрии, после его смерти вошел в Правительство семи. Отношения в регентством у него складывались непросто. После смерти Ф. Колокотрониса в 1843 г. Метаксас возглавил «русскую партию» в Греции. Был известен своими либеральными взглядами, за что Персиани причисляет его к англофилам.