Былины сего времени. Александр Рудазов

ты басурманский, дубина ты стоеросовая, мракобес срамной!..

      Ругался старик так душевно и витиевато, что Иван аж заслушался. Но тут же опомнился и снова взвыл от боли. Баюн, насмерть перепуганный, вцепился в него еще яростней, спеша растерзать хоть одного из ненавистных врагов.

      – Сдохни, сука!!! – истошно промявчил он.

      – Да, Иван, не любят тебя коты… – задумчиво прогудел богатырь, хватая Баюна за шкирку.

      Седой великан поднял огромного зверя, как нашкодившего котенка. Баюн сначала бился в мозолистой ручище, потом замер и повис со страдальческой мордой.

      Ему стало очень грустно.

      Израненный Иван перекатился на спину… и тут же обратно на живот. Кожу саднило, вокруг растеклась кровавая лужа. Потянувшись к хребту, княжич нащупал изодранные лохмотья – Баюн сдирал шкуру целыми шматами, обнажая мясо.

      – Дивно, что ты еще жив, паря, – цокнул языком старик, рассматривая Ивана. – Ты что ж натворил, котейка?! Почто парня поуродовал?!

      Баюн ответил презрительным фырканьем и попытался укусить старика за руку.

      Рядом все еще подергивался избитый в месиво Очокочи. Тоже окровавленный Яромир не без труда кувыркнулся, поднялся человеком и захрустел шеей, склоняя голову от плеча к плечу. Каждое движение давалось волколаку через боль, но улыбка на его роже играла довольная.

      Первым делом он добил сатира. Не когтями, не зубами – просто вытащил нож и деловито чиркнул по горлу. Словно козу прирезал. Теперь уже окончательно мертвый, последний рикирал дак повалился на холодную землю.

      Следом Яромир занялся ранами Ивана. Досадливо ворча и вздыхая, он извел на них остатки живой воды. Княжич жалобно хныкал и подвывал, пока порезы на спине и загривке срастались, покрывались свежей розовой кожицей.

      На отрубленный когда-то бабой-ягой мизинец воды сызнова не хватило. Хотя, честно говоря, Иван с потерей уж свыкся, толком и не помнил о ней.

      – Все, больше нет, – буркнул Яромир, вытряхивая из пузырька последнюю каплю. – Остальное уж сам заживляй.

      – Да вроде все… – опасливо почесал шею Иван. – Благодарствую…

      – Не меня благодари, Иваныча, – кивнул волколак. – Не подоспей он – и лежать бы нам в земле…

      – Благодарствую, Иваныч, – отвесил земной поклон Иван. – Иваныч… а имя как?..

      – Илья, – пробасил богатырь, скручивая Баюну лапы жесткой веревкой. – Илья Иванов сын, по прозванию Муромец. Слышал, может, о мне, паря?

      Иван восторженно ахнул. Слышал ли он?! Конечно, слышал! Кто ж о Илье Муромце-то не слышал?!

      Давно на Руси не видали этого древнего богатыря. Лет сорок тому постригся он в иноки Киево-Печерской лавры, где и прожил с четверть века. Думал уж и помереть там, да не выдержал в конце концов, взыграло ретивое, снова уселся на коня и уехал куда глаза глядят. Осьмнадцать долгих лет странствовал по далеким землям.

      А теперь вот – вернулся.

      – Илья Иваныч!.. – восхищенно заходил вокруг старика Иван. – Илья Иваныч, это что ж, в самом деле ты?!

      – Я,