Избранное. Юрий Саваровский

скроется.

      Не люблю я,

      когда пристально смотрят в глаза,

      Ждут ответа, их сердцу угодного,

      Не люблю, когда сытые телеса

      Призывают любить их голодного.

      Не люблю, когда фарисейской слезой

      Окропляется гроб всенародно,

      Не люблю, когда бродит по миру босой,

      Говоря, что так богу угодно.

      Не люблю мимикрию, как подлую суть.

      Ярым был коммунистом,

      вдруг стал демократом,

      Не люблю, когда блеклый и пагубный путь

      Завершают победным парадом.

      2000 г.

      «Эта жизнь и всеядна…»

      Эта жизнь и всеядна

      И склерозом больна,

      Ну, забывчива – ладно,

      Почему ж холодна?

      Почему же меня,

      Как нещадный вампир,

      От прожорства слюня,

      Поглощает мой мир?

      Почему же я ей

      В противленье не смог

      По душе и уму

      Указать на порог.

      2000 г.

      Бродяжки

      Не хлебный Ташкент,

      А Москва буржуазная,

      Как манна небесная,

      Тянет детей,

      Где сытая жизнь

      И веселие праздное,

      И столько соблазнов,

      И столько затей.

      В товарных вагонах,

      В ночных электричках,

      Родителей нищих

      Навеки презрев,

      В Москву убегают

      Они без налички,

      Пивною рекламой,

      Себя перегрев.

      Вокзалы, подвалы,

      И тьма переходов,

      Скамейки аллей,

      Милицейский загон,

      Для наших детей

      От огромных доходов

      Прописан в России

      Лояльный закон.

      Тасуются дети

      По грязным базарам,

      Не евши, не спавши,

      С глазами совы,

      Кто моет машины

      Разъевшимся барам,

      Кто ящики грузит

      Во чрево Москвы.

      Москва – не детсад

      И не Дом пионеров,

      Москва – мегополис,

      Москва – высота!

      В ней к Богу зовёт

      По велению мэра

      Огромнейший монстр —

      Спаситель Христа.

      1996 г.

      «О, свежа моя память, свежа…»

      О, свежа моя память, свежа,

      Оттого мне сегодня так больно.

      Пролегла отчужденья межа

      По России моей хлебосольной.

      По России, где тысячи вёрст

      Растянулись от края до края.

      Не поднять нам ни праздничный тост,

      Не проститься, когда умираем.

      Остаётся от родственных уз

      Только льготный, ночной, по дешёвке,

      Как хрусталик от порванных бус,

      Новогодний звоночек в хрущёвке.

      1 января 1999 г.

      «Я всё переживу…»

      Я всё переживу:

      Забывчивость родни,

      Предательство друзей,

      Обиды одиночества.

      Я смерть не позову,

      Хотя считаю дни,

      И я не стану злей,

      Хотя порой так хочется.

      Зачем