Танец с драконами. Джордж Мартин

их крики даже сквозь толстые стены. Женщины кричат громче всех. Косточка от ноги, которую он выплюнул, застряла у него в бороде. «Уходите, пожалуйста. Идите себе мимо, не троньте меня».

      Но сапоги топали, и ключи гремели прямо за его дверью. Он выронил крысу, вытер руки о штаны.

      – Нет, нет, неееееет! – Скребя каблуками по соломе, он вжался еще дальше в угол, в сырые стены.

      Нет страшней звука, когда ключ поворачивается в замке. Узник закричал, когда свет ударил ему в лицо, и зажал руками глаза. Какая боль! Он выцарапал бы их, да смелости не хватает.

      – Уберите свет! Сделайте все в темноте! Прошу вас!

      – Не он это, – сказал мальчишеский голос. – Посмотри на него. Мы зашли не в ту камеру.

      – Как же не в ту, – ответил ему другой мальчик. – Последняя слева, она и есть.

      – Правда твоя. Чего он там орет-то?

      – Похоже, ему свет досаждает.

      – Еще бы. – Мальчишка сплюнул. – А уж воняет от него, задохнуться впору.

      – Он крыс жрет, смотри.

      – Ага, – засмеялся другой. – Смехота.

      А что прикажете с ними делать? Они бегают по нему, грызут пальцы на руках и ногах, порой и в лицо кусают.

      – Ну да, ем, – забормотал узник, – так ведь они меня тоже едят. Не троньте!

      Мальчишки подошли ближе, хрустя соломой.

      – Скажи что-нибудь, – попросил тот, что поменьше. Худенький, но умный, сразу видать. – Как звать тебя, помнишь?

      Узник застонал, снедаемый страхом.

      – Ну? Назови свое имя.

      Имя… Ему говорили, только давно – он забыл. Скажешь неверно, снова пальца лишишься или хуже того… Нет, нет, не надо об этом думать. Глаза и рот кололо, как иглами.

      – Прошу вас, – прошамкал он, будто столетний старец. Может, ему и впрямь сто лет. Сколько он уже здесь сидит? – Уйдите, – бормотал он сквозь выбитые зубы и недостающие пальцы. – Заберите крысу, только меня не трогайте.

      – Тебя Вонючкой звать – вспомнил теперь? – сказал большой мальчик. Он держал факел, а другой – связку ключей.

      Из глаз узника хлынули слезы.

      – Да. Вспомнил. Вонючка. Рифма – трясучка. – В темноте имя тебе ни к чему, и забыть его очень просто. В настоящей жизни его звали как-то иначе, но здесь и сейчас он Вонючка. Точно.

      Он и мальчишек вспомнил. На них одинаковые дублеты из шерсти ягненка, серебристо-серые с синей оторочкой. Оба они оруженосцы, обоим по восемь лет, даже имена у них одинаковые: Уолдер Фрей. Уолдер Большой и Уолдер Малый. Который здоровый – Малый, который поменьше – Большой. Все путают, а им смех.

      – Я вас знаю, – прошептал узник потрескавшимися губами. – Знаю, как нас зовут.

      – Ты пойдешь с нами, – сказал Уолдер Малый.

      – Его милость тебя требует, – сказал Уолдер Большой.

      Страх пронзил узника, как ножом. Они только дети, восьмилетние мальчики – уж их-то он при всей своей слабости одолеет? Забрать факел, ключи, взять кинжал с бедра Уолдера Малого и бежать. Нет, нельзя. Тут какой-то подвох. Побежишь – опять пальца