Робкий Лев. Вячеслав Губанов

прошли

      И наши светочи культуры —

      Они опору здесь нашли

      Под новый взлёт литературы». —

      «В России тоже высший свет

      Беседы вёл лишь на французском,

      Но Пушкин моду свёл на нет —

      Заставил говорить на русском». —

      «И тут ты абсолютно прав:

      Мы «мову» тоже изучали…

      Но, сказки Пушкина познав,

      Мы русский навсегда избрали…»

      2

      Роман со временем узнал,

      В чём суть Онучина работы:

      Он без конца, не зная квоты,

      Руководителей снабжал

      Огромной массой документов

      (Докладов, графиков, статей,

      Рекламы, планов и речей) —

      Аналог службы референтов.

      Всё это в массовом числе,

      Эксплуатируя СУБД ЛИНТЕР⁵⁴54,

      Он отправлял на общий принтер,

      Стоявший на его столе.

      Бумаги пачка – тут же, рядом,

      И, в соответствии с обрядом,

      Брать ту бумагу каждый мог

      Без мысли запасаться впрок.

      «Как быстро пачка убывает, —

      Сказал задумчиво Евстрат. —

      Транжирство нам не подобает,

      Наш долг – снижение затрат!»

      И в личный шкаф убрал бумагу.

      Роман к Евстрату на поклон

      Ходил, всегда был вежлив он…

      Пока не прорвало беднягу:

      «Глупее не встречал помех —

      Просить бумагу для работы!

      Бывают в жизни анекдоты,

      Но этот же нелепей всех!»

      И он в отсутствие Евстрата

      Листов десятка три стащил,

      Решив, что, обокрав собрата,

      Он не фатально согрешил.

      И вскоре новый цикл начался:

      Никто бумагу не просил,

      И принтер лишь тогда включался,

      Когда Онучин уходил…

      3

      Идиллии очарованье

      Внезапный поворот сменил —

      На экстренное совещанье

      Их всех Арапов пригласил.

      Картавя больше, чем обычно,

      Он строгим голосом сказал:

      «Я вас предупреждаю лично,

      Чтоб впредь любой из вас писал

      Для предварительной проверки

      Сначала всё в черновиках

      На забракованных листах!

      И, как рачительные клерки,

      Печатать можете тогда,

      Когда я дам вам разрешенье!

      Понятно вам моё внушенье?

      Всё, за работу, господа!»

      Такой приказ, вполне логичный,

      Был для сотрудников не нов…

      Но не было у них приличной

      Бумаги для черновиков.

      Отходы творчества Евстрата

      Лежали кучей на столе,

      Бумага, в основном, измята,

      И он везде запечатлел

      Своих пометок закорючки

      Или оставил вкривь и вкось

      Глубокие, как варикоз,

      Следы от шариковой ручки.

      На тех листах, с собой борясь,

      Роман писал с тоской понятной:

      Следы от ручки неопрятной

      Ему напоминали грязь.

      И вдруг спаситель