Диалоги снаружи и внутри. Антология

был странен:

      ночами не спал

      и соседей будил

      громким возгласом,

      вдруг,

      о чем-то вспомянутом.

      Про него говорили,

      что он – нелюдим,

      ну, а он-то

      всего лишь

      не шел на попятную:

      он людей заносил изначально

      в два ясных столбца —

      в плюс и минус.

      И далее

      плюсом отмеченных,

      представлял себе всех —

      под занавес,

      у конца

      пути своего земного —

      отрезка вечности.

      Престарелый ребенок,

      двадцатых своих годов;

      суеты вокзальной

      поклонник,

      обожатель

      заброшенных станций…

      Пламень солнца ему был —

      призыв,

      фосфор лунный —

      зов.

      Снисходительный

      к стольким вещам

      и готовый придраться!

      Мне в наследство

      кроме:

      полночный его бред,

      черный

      чайноголизм,

      кровля рваная

      кленов

      рыжих…

      Старший друг мой невиденный

      и —

      мне роднее нет! —

      старший брат —

      не единственный! —

      Единокнижный.

      Его ремесло

      Теперь я воюю.

      С той самой даты.

      Отринув изгибы

      поникших плеч. —

      То он мне сковал

      серебристые латы

      и —

      легкий в руке моей —

      острый меч.

      И он же

      в отряде

      моих раздумий

      суровых

      ратников

      снарядил…

      Две армии —

      в братской крови

      тонули,

      он —

      битву сковавший —

      а был невредим.

      Вернулась.

      Живая.

      «Какую другую,

      кузнец,

      снарядите

      и следом —

      рать?

      Поправьте

      коня драгоценную сбрую

      и тесную Вашей руке рукоять

      меча моего

      Вы потрогайте,

      ну же!

      Ах, как Вам —

      уверена! —

      повезло:

      другие —

      от Вас —

      по кровавым лужам… —

      Какое гуманное

      ремесло!

      А все же мне жаль Вас:

      дорогою дальней

      не манит нещадная битва

      ничья.

      И в Вашем жилище —

      одна наковальня

      еще горяча.

      «Бороться…»

      Бороться

      с этим!

      Леса прогибая плечом,

      озера с морями и реки шагая вброд.

      Внутри,

      с собою —

      как борются с саранчой

      в масштабах страны,

      призывая к борьбе

      народ.

      Чтоб, с верным пафосом

      все ороша поля,

      спокойным жестом поправив за ухом прядь,

      насмешки и гордости

      весь