Пятый всадник. Александр Харыбин

сказали, что вроде бы там работы будет еще на неделю. На объекте с угрюмым видом одиноко курил Бояныч. Димы видно не было.

      Похоже, задница, – едва ответив на мое приветствие, мрачно произнес он.

      В чем задница?

      Дима пропал. Сначала трубку не брал, а сейчас вообще недоступен.

      Так он, наверное, в метро сейчас, – предположил я.

      Ни фига, – ответил Бояныч, – я ему уже два часа звоню.

      Может, с ним что-то случилось?

      Ага, случилось, – зло сплюнув и грязно выругавшись, процедил он.

      И Бояныч принялся излагать все, что думает о своем пропавшем товарище. История оказалась долгой и весьма занятной.

      Дима был настоящим игроманом, в смысле, ярым поклонником компьютерных игр. Именно эта его зависимость и явилась причиной ухода сначала из института, а затем и с нормальных работ. Он играл до глубокой ночи, а утром не мог встать на работу. Опаздывать ему было стыдно, поэтому он просто отключал телефон и пропадал на несколько дней.

      Как я понял из слов Бояныча, у Димы был совершенно явный комплекс неполноценности. Ему все время казалось, будто его недооценивают. Что он вынужден заниматься всякой фигней, хотя на самом деле способен решать мировые проблемы. Когда-то Дима у себя в Молдавии занял первое место на республиканской школьной олимпиаде по физике, участвовал в международных олимпиадах по этой дисциплине. Потом учился в Физтехе. И то, что сейчас работал на стройках, воспринимал, как совершенно незаслуженное наказание.

      Выслушав эту поучительную историю, я подумал, что, воистину, каждый сам кузнец своего счастья. Если нет у тебя силы воли, то будь ты семи пядей во лбу, успеха в жизни не добьешься.

      Я предложил Боянычу сделать работу вдвоем, но тот сказал, что это совершенно нереально. Дима был асом в своей области, и так равномерно растаскивать материал по полу у Бояныча просто не получилось бы.

      То, что не удалось сегодня ничего заработать, мягко говоря, расстроило. Но тут уж ничего не поделаешь, такова жизнь. Поехал в общагу не солоно хлебавши.

      Ни Бояныч, ни Дима мне так больше не позвонили.

      В общежитии нашел соотечественников, от которых пахло хроническим перегаром, что не мешало им быть востребованными на строительном рынке труда. Имен их я сразу не запомнил. Один откликался на Михалыча, имел невероятной синевы глаза и седую щетину. Второго звали Жориком. Сорокалетний, смуглый, то ли от природы, то ли от грязи, выпивоха. Михалыч и Жорик были людьми семейными. У одного была жена, которая, судя по его рассказам, охотно разделяла с мужем алкогольные радости. У другого дочь и внучка. Но семьи жили в других городах.

      Они оказались неплохими ребятами, правда, имеющими один принципиальный недостаток – повышенную тягу к алкоголю. Как я понял, именно эта их черта и не дает им подняться по жизни.

      Тут стал очевидным еще один «минус» строителей.

      После недели проживания в общежитии у меня вытащили заначку. Я пришел к выводу, что это сделал