Пятый всадник. Александр Харыбин

этого правильно наказал. Но только, похоже, ты получил большой геморрой, – тут он сделал небольшую паузу.

      Я слушал его, не перебивая. Раз уж начал говорить – говори все. Какой такой геморрой? Тем временем, мой осведомитель продолжал.

      – Этот Волчок, ну, кого ты побил, чувак непростой. Он по бакланке отсидел года три, вышел как раз с месяц назад. Сам, конечно, урод уродом, но корчит из себя правильного пацана. Так вот, слушай, – он еще больше понизил голос, – Волчок сейчас в курилке своим кентам сказал, что тебя замочит.

      Господи, вот напугал! А я-то подумал, что вправду что-то серьезное. Заметив улыбку, мой собеседник заметно разозлился и даже слегка повысил голос.

      – Слушай! Ты вообще ни фига не врубаешься. Я же тебе сказал: он играет правильного пацана. Раз сказал при свидетелях, что замочит, то должен замочить в течение суток. А если не сделает – значит, никакой он не правильный пацан, раз за базар ответить не может, а простой фуфлыжник. А ты знаешь, что делают с фуфлыжниками, которые за пацанов играют?

      Я покачал головой, хотя и догадывался, что ничего хорошего. Меж тем собеседник продолжал.

      – Я знаю его, он на Пролетарке живет от меня через дом. Отец его лет двадцать отсидел, а сам он с детства с бандюками тусовался. В этой компании его запросто могут и опустить, так что выхода у него нет. Короче, я тебе сказал, дальше думай сам. Понял?

      И тут до меня дошло, что количество моих проблем увеличивается. За что же мне такое наказание? Жуткая обида нахлынула океанской волной. Именно обида, а не страх. Обида за то, что все эти приключения, в конце концов, угробят меня еще до того, как я сумею раскрыть тайну гибели моей Машуни и отомстить ее убийцам. Интересно, что в этой ситуации посоветует мой неожиданный помощник?

      – И что, по-твоему, я сейчас должен делать?

      – Валить нафиг отсюда.

      Замечательно! Валить. А как это сделать, если выход из инфекционного отделения всегда на замке. Я высказал эти соображения моему собеседнику. Мужичонка пожал плечами.

      – Слушай! Ну что мне тебя всему учить что ли? Сам придумай что-нибудь, – и, подумав секунду, уже спокойнее, добавил, – ночью подойди к дежурной медсестре, дай ей рублей сто, скажи, что к девке надо в город на несколько часов. Понял? Короче, все, давай! Я тебе ничего не говорил, – и он махнул головой в сторону выхода, показывая, что разговор окончен.

      Весь день прошел в напряжении. К вечеру атмосфера в палате потихоньку стала входить в привычное русло. Разговоры стали громче, даже со стороны компании молодых придурков время от времени раздавался смех. Я все время вслушивался в их разговоры, пытаясь уловить хоть что-нибудь, что имело бы касательство ко мне. Но кроме тупых шуток и рассказов о своих дурацких похождениях, ничего не удалось разобрать. В конце концов, закралось сомнение – а, часом, не сгущает ли краски мой добровольный помощник? Может, не так уж все и страшно? Ну, сказал человек в сердцах «убью его», ну, мало ли, кто чего может сказать в подобной