Солдат и Царь. Два тома в одной книге. Елена Крюкова

то же виденье на миг примстилось. Оба – одно увидали.

      Ефим зажмурился, опять ругнулся сквозь прокуренные желтые клыки.

      Мишка склонился над осетром, трогал дрожащей рукой его радужно блестевшие под солнцем щеки, костяной хребет, перегнулся через борт, закрыл ладонью глаза, дергал плечами. Слезы сами текли. Сам себя ненавидел.

      …Жили трудно. Ефим сперва батрачил, потом сам разжился скотиной; за коровами и конем старательно ходила Софья. Замуж Софью никто не брал, хоть она и ликом вышла, и ростом, и повадкой. Ефим цедил: «Заговоренная ты! Сглаз на тебе!» – плевал в сторону, крестился, однажды в церковь сельскую пошлепал, скрипя зубами – ставить свечу Софье за здравие и очищение от всякой порчи и скверны.

      Мишка рыбачил, рыбу продавал на рынке в Самаре. Любил скопище людское. Народ на рынок разодетый являлся. Рынок, церковь, кладбище – везде принарядиться людям охота. И любопытствуют, и себя выгодно выставляют. Мишка стоял над разложенной на прилавке рыбой, сырой дух бил в ноздри пьянее водки.

      – Эй, народ, налетай, рыбку свежую хватай!

      Рядом торговка в платке с серыми шерстяными кистями любовно поправляла капустный лист наверху ведра. Из-под капустного уха мелькало рыжее, золотое.

      – Что это у тебя, мать? Маслята?

      – Грузди красные, разуй глаза!

      Платок сполз бабе на затылок. Под солнцем сверкнули неожиданно яркие, цыплячье-желтые волосы. Мишка глядел безотрывно.

      – Пошто зыришь?

      – А пондравилась!

      – Прям уж так?

      – Адресочек есть?

      – Есть, есть, да не про твою честь!

      Весело швырялись легкими, пустячными словами. Народ тек мимо торговцев широкой шумной, пестро-солнечной рекой.

      К Мишке подошла пара. Усатый господин крепко держал спутницу под локоть, будто боялся: убежит. Женщина держала спину прямо, и груди нахально торчали вперед двумя островерхими пирамидками. Мужчина брезгливо, двумя пальцами взял скользкого, нагретого солнцем судака за хвост, хотел перевернуть. Судак выскользнул и свалился на землю, в пыль.

      – Живой? – холодно спросила дама.

      – А то! Свежачок!

      Судак лежал в пыли, не шевелился.

      – Мертвый, – надменно процедил мужчина. – И глаз синий. А должен быть розовый. С кровью.

      Баба с груздями, подняв и склонив по-птичьи голову, внимательно слушала.

      Дама внезапно наклонилась и подняла с земли судака. Рыба раскрыла пыльные жабры и слабо шевельнула хвостом.

      – Купим, Мишель! Тяжеленький! Лина уху сварит. Хочу ухи.

      – Уха должна быть из осетра!

      Господин зафыркал, как кот.

      – Сварганьте тройную, – брякнул Мишка и снял картуз, как в церкви.

      Перед грудастой дамой – снял.

      – Платье попачкаешь! – сердито кинул господинчик.

      Мишка рванул из-под корзины грубую бумагу, ловко свернул кулек.

      – А вот пожалста!

      Женщина медленно опустила в кулек судака. Мишка ловил