Багульника манящие цветы. 2 том. Валентина Болгова

лет, а потом поняли, где нужно друг друга найти. Ты бы решилась появиться перед ним уже пожилой женщиной, можно сказать, старой?

      Поймав на себе испуганный взгляд Катерины, Раиска продолжила, вот и с ними тоже самое происходит в душе. А тётя Дуся за последние годы очень сдала. Пашкин отец весь седой, хотя и не очень – то и старый. Пятьдесят лет – не срок для мужчины, если жизнь была без особых терзаний.

      – То – то и оно, что без терзаний. А у Степана Яковлевича их было много.

      Пашка хлестал отца веником, приговаривал:

      – С гуся – вода, с моего бати – худоба. Кожа, да кости у тебя, батя. Надо бы поправится, а то моя мамка худых не любит.

      Пашка смеялся, а Степан, задыхаясь от счастья общения с сыном, соглашался:

      – Да, сынок, твоя мама полюбила меня в те годы, когда я был круглолицым, кучерявым и розовощёким парнем. Теперь – то я растаял, словно снеговик по весне. Поправиться бы надо, а то не признает меня моя Дуся. Так и не приехала она ко мне, но я всё равно её дождусь. Она обещала.

      – Ты жди, отец, она приедет. Мы ей в письме снова напомним, что – бы ехала – не раздумывала.

      Лёнька в парилку заходить не решался. Париться он не любил, поэтому с большим удовольствием плескался в своём тазу банного отделения, вспоминая, как когда – то они жили в этой бане, как помогал он отцу и грузину при её ремонте. Лёнька пушил в тазу пену от мыла, удивлялся, как быстро летит время – ведь совсем недавно это было, а прошло уже больше четырёх лет! Ему вспомнилась сегодняшняя картина с беглыми заключёнными. Сегодня уснул вечным сном друг Лёнькиного дедушки. Пролетят вот так же быстро года, и сгладится еле заметный холмик на горе. Буквы, вырезанные на сосне, затянутся, как затягиваются у людей раны на душе и от этого Лёньке становилось грустно.

      – Нужно бы завтра лопаты найти и положить на место, – подумалось ему. Где там, отец с дедом? Пора домой идти.

      Билетёрша Тётя Валя хохлушка, провожая из Лёньку и его дедушку с отцом, смеялась:

      – Леонид, не хочется тебе снова пожить в этой бане? Ты же не хотел отсюда уходить, помнишь? А бесконечные чаи в вашей комнатке не забыл?

      – Нет, я всё помню. Здесь, конечно же, было хорошо, спасибо баньке, что когда – то приютила нас, но жить теперь в ней мне не хочется, очень тесно.

      Распаренные и умиротворённые после горячей баньки, все трое, не спеша, шли домой и мирно беседовали…

      Прошло три дня, как Степан похоронил Бучу. Улучшив момент, когда Катя с Павлом были на работе, а Танюшка в садике, он признался внуку, что завтра должен уехать.

      Но перед отъездом ему хотелось ещё раз сходить на могилку к своему другу:

      – Ты пойдёшь со мной, Лёнь? Я знаю, что тебе в школу надо идти, но я тебя дождусь и мы вместе сходим на сопку. Ты как, не против?

      Лёнька, против не был, когда ещё придётся пообщаться с дедом?

      – Я постараюсь побыстрее вернуться из школы,