Незабываемые певцы. Юрий Сосудин

и как плачет девушка, обиженная судьбой и потерявшая любимого человека…

      Ф. Шаляпин

      Сын Шаляпина – Федор Федорович Шаляпин

      Если б вы видели отца па сцене! Он просто поражал всех. К примеру, сцена смерти Дон Кихота. Обычно эту часть партии пели лежа: естественно, ведь человек умирает. А Дон Кихот Шаляпина умирал, опираясь на дерево – казалось, он будто распят жизнью: потом жизнь обрывалась, рушилась – он падал на колени: конец… И это было точно и глубоко разработано. Смотреть было безумно интересно.

      Свою роль он разрабатывал до мельчайших деталей. Мы должны удивлять публику, повторял он неоднократно. И в спектаклях отца придраться было не к чему. В «Борисе Годунове» он за время, пока шел спектакль, сменял три грима, три парика: Царь Борис старел на глазах у публики. Федор Иванович всегда очень волновался перед выходом на сцену.» От меня слишком многого ждут», – говорил он.

      Петь ему иногда надоедало. Уставал. И тогда я говорил отцу: папа, имей ввиду, что в зале есть люди, которые тебя услышат сегодня впервые. Это его вдохновляло, и тогда он пел. Да еще как!

      Сохранилось много фотографий отца. Среди них – он в роли Мефистофеля, Если положить в ряд – видно, как отец развивал роль. В конце концов он действительно «становился» Сатаной. Он говорил, что Мефистофеля надо играть так, чтобы зритель видел копытца на его ногах!

      Отец говорил мне: «Федя, талант иметь не обязательно. Имей только добросовестность, ты уже будешь замечательным актером».

      Сила актерского дарования так велика, что образы созданные ими, мы уже не можем представить другими. Разве может быть Чапаев иным, чем тот, каким он воплощен Б. Бабочкиным, а Полежаев не такой, как в исполнении И. Черкасова. Так и каждый образ созданный Ф.И. Шаляпиным уже трудно представляется зрителю в исполнении других артистов. Такова сила впечатления, полученного от шаляпинской игры.

      Театр «Гранд-Опера» в Париже

      Певцы и микрофон

      Звукозаписывающий аппарат появился в 1877 году благодаря американского изобретателя Томаса Алва одисона.

      Первая автоматическая машина-фонограф, аппарат для механической записи воспроизведения звука.

      Гениальная догадка блеснула в ходе последовательных наблюдений.

      В чем же она состояла?

      На первый взгляд в очень простой вещи. Эдисон насадил на винт латунный цилиндр, нарезал на нем спиральную дорожку, обернул станиолем/оловянной фольгой/, а сверху укрепил неподвижно мембрану с притупленной стальной иглой. Когда изобретатель начал вращать цилиндр, игла пошла по канавке дорожки, оставляя на мягкой фольге бороздки.

      Это и был тот «след» звука, который искали столетиями.

      Экспериментируя далее, Эдисон запел популярную песенку о Мэри и ее маленькой овечке. Незатейливая мелодия кончалась веселым припевом: «Ха-ха-ха!». Не прошло и минуты, как его помощники стали свидетелями необыкновенного явления: мембрана, возвращенная на прежнее