Родимый зов. Виктор Каменских

берез.

      Я знаю все его печали,

      Как книгу жизни, наизусть.

      Ему за труд немного дали,

      Но не отняли веру в Русь.

      Он сохранил нутро живое

      С мечтой и болью пополам.

      Он помнит время грозовое

      И лечит в сердце старый шрам.

      Он верит: с тёплыми ветрами

      Вновь заиграет жизнь окрест.

      Польются песни над лугами

      Под колокольный благовест.

1990

      Просторы прикамско-очёрские

      Не ждут меня дали заморские,

      Я светлою родиной жив.

      Милы мне просторы очёрские

      И Камы широкий разлив.

      Там вереск над белыми кашками

      Прохладу и синь сторожит,

      Овсяное поле с ромашками,

      Поникнут, о чём-то грустит.

      За облаком, в небе белеющем,

      Глядит неуёмная даль,

      А в сердце, от радости млеющем,

      То лёгкая грусть, то печаль.

      Какую мне думу подскажете,

      Как в радости детской шаля,

      Родные крестьянские пажити —

      «Калиничевы» поля?

      О пашни и речки окольные,

      Где снашивал обувь до дыр!

      Не вы ли в года мои школьные

      Открыли поэзии мир?

      Под лесом елово-осиновым

      Всё тот же из моха покров.

      Здесь всё миновавшее минуло

      И всё начинается вновь.

      Чужды мне пределы заморские.

      Свои в нашей жизни пути.

      Просторы прикамско-очёрские

      Милы мне до боли в груди.

1990

      Поле засеют другие

      Детства мой домик убогий,

      Нет к тебе больше дороги.

      Поле раздольное-дремуче

      Ветер причешет певучий.

      Полюшко знает, как слёзоньки жгучи.

      Поле заброшено, нище

      Носит бурьян, как рубище.

      Пусты теперь закрома,

      Словно у нищей сума.

      Как не свихнуться бедняжке с ума.

      Помню цветы полевые,

      Лес, что увидел впервые.

      Всё, что любил я когда-то,

      Сердцу тревожному свято.

      Огненна нить грозового заката.

      Полно, края дорогие!

      Поле засеют другие.

      Вырастят яро зерно.

      Как мы ни жили грешно,

      Выпьют за нас молодое вино.

1990

      Деревенские робинзоны

      Деревня – списанная кляча

      Стоит с оглоблей в бороне.

      И уплыла её удача

      Проезжим шляхом в стороне.

      О сельский край, как ты унижен!

      Дома как старые стога,

      Под сводами сиротских хижин

      Живёт лишь немощь и туга.

      Рыдают ветры да вороны.

      Дороги – месиво и хлябь.

      Старушки там, как робинзоны,

      Ждут свой спасительный корабль.

      Выходят с палочками вяло.

      У прошлогоднего жнивья

      Ждут безнадежно и устало,

      Когда вернутся сыновья.

      В краю родимом и далёком

      Среди заброшенных полей

      Смешались слёзы хилых окон

      Со слезами матерей.

      В ночи вдруг ухнет, засмеётся,

      Как леший,