Чужакам тут не место!. Виктор Акулов

с обезвреженной «сигналкой» выносила. И мобильники. И украшения. «Золотой ключик» только не выносила.

      За витриной – прямо-таки немое кино. Продавщица принесла пару обуви со склада. Малая примеряла обновку и недовольно хмурила брови. Продавщица улыбалась. Из кожи вон лезла – только бы угодить. Малая что-то рассказывала и чесала носик. Все вруны соблазняются чесануть носик. Еще Малая показывала пальцем на другую обувь. Одной рукой, получается, чесалась, а второй показывала. И вот продавщицы след простыл. Поиски на складе. Вскоре она вернется с новой парой. Ни Малой, ни примерочной обуви – ни слуху ни духу. Остался только прощальный, подбитый футболом кроссовок. Больше та продавщица не улыбалась. Никогда. Никогда в своей жизни. Ну а нам – что до нее? Не сожалеть же. Нам много кто прежде сожалел?.. Так я не взвешенно мыслил, когда коснулся своей тени. Жалость – это у капиталистов. Это – принц после вечеринки может воскликнуть: «А давайте мешок риса отправим во Вьетнам. Они там голодают». Или еще есть такая Ксения-Ксюша Собчак. Не удивлюсь, если однажды она провозгласит: «Идея! Я глубоко убеждена, что должна отдать свои обноски скинхедам». Куда до них нам, беспризорникам! В нас некому было во время посеять любовь. Уличным фонарям и тюремным прожекторам оказалось не по силам осветить наши сердца. Так что когда придем к власти, то коекто сразу не шампанское, а чифир начнет хлебать. Ну ладно – шучу. Чифира не будет… И все это к слову о кроссовках.

      Фары машины освещали темную дорогу. Борода на переднем сиденье был с картой за штурмана. Кажется, нави ошибался. И возил нас вокруг пальца, вокруг поля.

      – Ну что там? – спрашивал Чифир. – Где мы? – Не вижу. – Борода всматривался впритык, будто не карта, а ювелирное изделие.

      – Слепой, что ли?

      – Почти. Первым делом «приработаю» себе очки. – Борода все еще изучал карту. – «Дольчегабанно» какое-нибудь.

      – Какое «бано»? – воскликнул Чифир. – С лупой, что бабка, будешь лазить!.. Давай карту! Сам разгребу!

      – Нет-нет! Стой! То есть нет, езжай. Прямо езжай. Я нашел! Все время прямо! – Борода положил карту на панель.

      – Убери в бардачок, – велел Чифир. – Мусора увидят карту и решат, что не местные… Остановят.

      – Уже темно, – заметил Борода. – Что тут можно увидеть?

      – И номера литовские, – напомнила Малая. Не лучшие номера. Часто на постах проверяют багажник. Всякая бабка с лупой позвонит с докладом в мусарню от чувства собственной неполноценности. Какая, дескать, опасная машина за углом, о ужас, о тьма, из Wild East Europe. И дважды ужас, если ребята в черных кожаных куртках и черных капюшонах.

      Ночью приехали по адресу «друга». Чифир сразу узнал домик среди гор, леса и десяток бревенчатых избушек. Свет внутри не горел. Тем не менее постучали в дверь: «Тук-тук». Кнопки звонка не наблюдалось. Скорей бы войти. Уже поздно и прохладно. Еще стук. И два. И пять. Прислушались – внутри тихо. Так, впрочем, ожидали. Дверь, конечно, заперта. У Ежика всплеск любопытства:

      – А если его мусора прикрыли?

      – Да,