Сириус. Книга 2. Предстояние. Сергей Александрович Архипов

в отдаленных районах, даже не видели последних кинофильмов. К тому же оказалось, что бедность народная не знает границ. В стране существовали семьи, не имеющие даже телевизора. Поэтому его талант рассказчика пользовался большой популярностью. Умение выразительными жестами и восклицаниями дополнить рассказ вызывало интерес у уставших после тяжелой работы курсантов. Еще больше их радовало поведение Чучина, который предоставил их самим себе, а сам ежедневно напивался до беспамятства.

      Сергей подружился с Витькой Соловьевым. Парень он был веселый, без лишних комплексов, а родом был из Вышнего Волочка. О своем городе он говорил всегда эмоционально, с благоговейным трепетом. Только общаясь с ним, Сергей пересмотрел отношение к родным местам. Он понял, что не важно, где ты живешь, а главное то, как ты относишься к своей родине. Витькина привязанность к родному городу поразила его, потому что сам он всегда с пренебрежением относился к тому, что проживает в сельской местности. Только теперь он почувствовал, что может значить для человека родная земля. За это он был благодарен другу. Они вместе мечтали о том, что после окончания учебки распределятся в одну часть. С освоением специальности у Витьки были затруднения, но Сергей обещал помочь ему. После отбоя они подолгу не спали, рассказывая друг другу истории из своей жизни.

      В один из дней про курсантов забыли. Рабочий день по уборке картофеля заканчивался, а еду, которую обычно привозили прямо на совхозное поле, на этот раз не привезли. Не было ни завтрака, ни обеда, не появилась машина и вечером. Ребята взбунтовались, обиделись, бросили работу и толпой отправились в деревню за самогонкой. Сергей и еще несколько человек с ними решили не идти, а завалились спать прямо в траве на окраине леса под развесистым кустом. Рядом валялся пьяный Чучин.

      Долго поблаженствовать им не удалось. Разбудили их крики вернувшихся курсантов. Изрядно выпившие, они наперебой возбужденно переговаривались и шумно веселились. Из деревни за ними увязались две пьяные цыганки. Одна из них страшная, да еще с выбитыми передними зубами, поочередно предлагала каждому из курсантов переспать с ней за бутылку самогонки. Сергей еле-еле отогнал ее от себя, словно назойливую муху.

      Вадик Хамелеон решил посмеяться над Чучиным. Прикрыв его мятым газетным листом, он громко заорал:

      – Будем думать, что здесь наложена огромная московская куча!

      Он нарочито сделал ударение на слове «московская», подчеркивая этим презрение к столичным жителям. Москвичей не любили. Их показное высокомерие и манера держаться в стороне от всех сразу бросались в глаза. Ребята его, конечно, поняли, но идею не поддержали, продолжая смеяться только над Чучиным. Вадик как ни в чем не бывало продолжал издевательски шалить. Он горделиво прошагал вокруг Чучина и, подойдя вплотную к цыганке, прошептал: