Синий зонт. Александр Радченко

гонимый сквозняком.

      Янтарь паркета и вуаль,

      На солнце роза с коньяком?

      Ее тончайший аромат —

      Моя надежда – не мечтай!

      Зеро на все – вам шах и мат!

      Ей только сказки подавай…

      Рисуй, Альберт, и не зевай

      у горы Фудзияма.

      «Храни меня, гусарский бог…»

      Храни меня, гусарский бог,

      Денис Давыдов и Кобзон-т!

      Похоже, сделал все, что мог.

      Уходит в дождь мой синий зонт.

      Нордическая суббота, однако

      Вот суббота как суббота,

      Отдохнул от вечных дел.

      В клубе-чуме лишь работа:

      Кто играл, а кто потел.

      Проиграл онучи в карты,

      Шел от чума песни пел.

      Проиграл оленей, нарты,

      Тещу, дедов самострел.

      Станет в чуме попросторней

      И у чума посвежей.

      Просушу, однако, корни,

      Шкуры белок и ежей.

      Место тещи под джакузи,

      Вокруг чума авеню.

      Самострелу – ша! Есть УЗИ…

      Быть на скатерти меню!

      Что еще? Детей всех к теще.

      Чтоб ее задрал лесник

      В нашей приболотной роще,

      Чтоб потом сожрал и сник.

      Мы с голубушкой-женою

      Одну ночку отдохнем…

      А проснемся лишь весною.

      Нет, не рано, в общем, днем.

      Моя мечта

      Радченко Александре

      Под шапкой белых облаков,

      Над клевером у склона

      Лишу невидимых оков

      Мечту от долгого полона.

      Став основанием для снов

      На небосклоне алом,

      Блеснет, лишенная оков,

      Магическим кристаллом.

      Осветит изумрудный рай

      Седые дебри яра

      И поведет в далекий край

      Слепого савояра

      Моя мечта.

      «Вологодский сказ о том…»

      Вологодский сказ о том,

      как художник Альберт попал на

      ярмарку в Харовск.

      – Купи камчатского бобра!

      Иначе подложу.

      Все больше от него Добра

      Я щедро отслужу.

      (Купил):

      – Я жизнью жил и не тужил.

      Я «жи» и «ши» писал, как мог.

      Я ел, как мог, качался в поле.

      Но врут, что пел:

      «Жынюсь на Оле» в ля-миноре!

      (Блабуду) – ду у горы Фудзияма

      Глава четвертая

      Он стоит у окна

      Не было шести. Он стоял у окна и смотрел на раскисший Бремен. Город не встретил его этой ночью. Раздавленный небесным свинцом, он вымучивал сны, он видел себя высоким и стройным, озаренным солнцем и смехом женщин…

      Утро. Они встречали его у ворот тюрьмы, все. Полтора года за нападение на полицейского. С того дождливого утра прошло много лет. Полтора года за нападение на полицейского…

      Они стояли, как сестры, стояли молча и не замечали, как ненавидят друг друга. Одна была с цветами. Лица не вспомнить, но, кажется, Хелен. Он никогда не помнил ее лица, только черное платье с ниткой жемчуга. Духи? Она не пахла. С цветами Хелен. Хелен