Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики. Валерий Большаков

и выстрелил на ходу фугасным.

      Снаряд прошил соседний бомбардировщик и взорвался, поражая стоявший рядом.

      – Экономить боеприпасы! Давить!

      Репнин не смотрел на часы, но, наверное, хватило двадцати минут, чтобы передавить, изломать, раскурочить почти сотню бомбардировщиков и транспортников.

      Одному «Юнкерсу» почти удалось взлететь – снаряд, догонявший самолет, взорвался рядом со взлетной полосой, на блиндаже. Бомбер резко накренило воздушной волной, крыло задело за землю, пропахивая борозду, и самолет завалился, пораженный целым роем осколков.

      Пригибаясь, почти падая, пробежали немцы, человек десять, пытаясь скрыться за капониром, откуда выглядывал автозаправщик.

      – Федот, видишь «наливняк»?

      – Ага! То есть так точно!

      – Пулеметиком его.

      – Ага!

      Башня дернулась – это Федотов сгоряча нажал левую педаль. Матюгнувшись, вдавил правую – задолбил спаренный пулемет.

      Очереди из 7,9-миллиметровых пуль хватило, чтобы пробить автоцистерну, а трассер сработал как зажигалка – с гулким хлопком «наливняк» раскроило, вскрыло, как консервную банку, и жидкий огонь затопил капонир. «Погрейтесь, гады!»

      Словно подслушав мысли Репнина, радист сказал:

      – Правильно! Они, вон, в Озерянах двести с лишним человек сожгли!

      – Уходим, – буркнул Геша, глянув на танк Судата. Тот уже не горел, дымил только.

      В голове перевернулась зловещая считалка про десять негритят: «Девять штрафников пошли громить люфтваффе, один из них сгорел, и их осталось восемь…»

* * *

      …Недели две тому назад в окрестностях Рыльска советские танкисты так отметелили немецкую 273-ю пехотную дивизию, что от нее едва рота осталась – триста пятьдесят солдат. Они долго драпали, столкнулись с партизанами и наконец пополнили гарнизон Журавок.

      Село было не слишком укреплено, разве что три танка «Т-IV» прятались, укрытые валами земли по башни, да пулеметчики засели на чердаках.

      Журавки были второй целью отряда Репнина – здесь находился мост через Удай, и надо было не позволить немецким минерам подорвать его. Попросту говоря, следовало зачистить Журавки.

      Добирались до реки двое суток – двигались ночами, а днем отсыпались, выставив дозоры. И вот он, неширокий Удай.

      После гибели экипажа Судата Геша был зол, поэтому действовал резче, чем обычно, без церемоний и прочего.

      – Второй, Четвертый и Пятый! Заходите от реки, от моста! Отрезайте немцев!

      – Есть!

      – Остальным – огонь по танкам, по чердакам! Иваныч, вперед!

      – Есть!

      – Жора! Фугасным!

      – Есть фугасным! Готово!

      Глагол «мчаться» не слишком подходил к «Т-VI», но мотор ревел, танк катился вперед, вниз по пологому склону. Хаты впереди вырисовывались вполне отчетливо, хотя до них оставалось километра полтора.

      – Выбирай цели, Федот! С километра засадишь бронебойным. Видишь, где башни выглядывают?

      – Вижу, командир!

      – Огонь!

      Бабахнуло.