Философия поэзии, поэзия философии. Евгений Рашковский

позволил древнейшему человечеству создавать системы социальности и культуры, превознося их над чисто биологическим существованием[232]. Или, если вспомнить труды Клода Леви-Стросса и его последователей, определения и запреты инцеста, по-разному формулируемые в разных, столь не похожих друг на друга людских сообществах, всё же составляют необходимый элемент общей грамматики человеческой культуры во всём многообразии конкретных ее проявлений.

      Но процесс становления, внедрения и институционализации этой «грамматики» был процессом многотрудным, растянувшимся на тысячелетия, да и поныне глубоко пульсирующим в недрах «цивилизованных» обществ[233]. Кровосмесительные ситуации не могли не быть бичом малых традиционных человеческих сред. Сама навязчивость их описаний в архаических и древних текстах, возможно, уже мало понятна нынешнему урбанизированному и оснащенного средствами стремительного передвижения человечеству, уже привыкшему к анонимному рынку любовных услуг, адюльтеров и случайных встреч. Однако в малых традиционных социумах самая близкая, ежедневно зримая, самая желанная человеческая плоть, самые желанные человеческие взоры – всё это оказывалось запретной плотью, запретными взорами.

      И в таких условиях разного рода экзогамные комбинации, вплоть до смешения с иноплеменниками, выступали альтернативою близкородственным человеческим скрещениям, ведущим к деморализации и физическому вырождению[234]. Инцест – неизбежный спутник замкнутых этнокультурных пространств.

      Однако, будучи по существу глубинной альтернативою инцесту и потому предпосылкою выживания малых народов, смешанные браки – как и браки близкородственные – несли в себе и угрозу историческому существованию этих народов, их идентичности и преемственности. Озабоченный своим физическим и моральным выживанием в вечно критических обстоятельствах своей истории (обстоятельствах, как бы изначально подсказанных его нахождением на крохотном стыке трех континентов), Древний Израиль создал мощные и отлаженные этнозащитные механизмы. Смешение с иноплеменниками обставлялось множеством препятствий, но сами эти препятствия обставлялись (по крайней мере, в текстах Моисеева Пятикнижия) множеством путей их обхода: правилами обращения иноплеменников, регуляции смешанных браков, достойного принятия в «сообщество Израилево» (адат-Йисраэль) вольноотпущенных рабов, буде таковые пожелают в него войти, женитьбы на пленницах[235].

      Ветхозаветные тексты содержат в себе множество противоречий на сей счет, – противоречий, систематизировать которые, распутывать и приспосабливать к новым обстоятельствам приходилось последующей раввинистической культуре.

      Вот одно из таких противоречий. Синайское законодательство налагает запрет на смешение с этническими родственниками евреев – моавитянами, потомками соития Лота и его старшей дочери[236], и на смешение с потомками моавитян даже до десятого колена

232

См.: Л. Уайт. Избранное. Наука о культуре. – М.: РОССПЭН, 2004, с. 327–354.

233

И поныне не утратившее своей эвристической ценности учение Зигмунта Фрейда об «эдиповом комплексе» – тому подтверждение.

234

В библейских текстах упоминаются случаи участия в этногенезе израильского народа не только представителей родственных ему семитских племен, но и этнически дальних народов – хеттов, египтян, эфиопов («кушитов»).

235

Некоторую систематизацию этой проблемы см.: Иноверец // Краткая еврейская энциклопедия. Т. 3. – Иерусалим, 1986, стлб. 746–751.

236

См.: Быт./Бе-решит 19:37.