Из Сибири сообщают…. Сергей Трахимёнок

она скрывала шрам, полученный в боях с бандитами, а начмил не дискредитировал своим видом социалистическую законность».

      Тарус терпеливо ждал, пока Кожан произнесет эту галиматью, и начал говорить только тогда, когда гость в кресле закончил.

      – Есть у Бороды зам. Тот из интеллигентов, но наш, сочувствующий… Он учился когда-то на юрфаке Петербургского университета, был мобилизован на фронт в империалистическую… Там попал под газовую атаку, отравился, со здоровьем у него неважно, последние дни доживает, но работает, потому что поверил в революцию, работает и для себя ничего не требует…

      – Это люди надежные, – опять вмешался Кожан, – с остальными надо быть осторожным: сами понимаете, в рядах отдела есть человек Огнивца, причем надежно законспирированный.

      – А что же, – спросил он и несколько помедлил, чтобы Кожан не уловил иронии, – ваши товарищи в Каминске не могут разоблачить врага, прокравшегося в рабоче-крестьянскую милицию?

      – Есть трудность, – доверительно ответил Кожан. Он не почувствовал иронии. – Законспирированный агент прекрасно знает тамошних сотрудников, и нам кажется, что не они осуществляют контроль над Огнивцом и его человеком, а этот человек над ними… Поэтому и было принято решение послать в Каминск неизвестного там человека с почетной обязанностью: разоблачить врага, найти архив и драгкамешки и отправить их в Новониколаевск.

      – И все это мне надо проделать одному?

      – Ну что вы, конечно, нет, – ответил Кожан с усмешкой, – вас будут подстраховывать и контролировать… Но вам надо помнить, что большое количество людей, участвующих в операции, создает большую вероятность провала… А провал – это смерть. А кто же может желать смерти товарищу по делу… Поэтому самое разумное – ехать в Каминск одному… Легенду вам уже разработали, вы едете туда инспектировать отдел. О вашей миссии будет знать один только Борода.

      – Я могу отказаться? – спросил он, не дослушав Кожана.

      – Что? – встрепенулся Тарус, который долгое время молчал, не желая перебивать Кожана. – Да ты…

      Кожан жестом остановил его.

      – Не можете, – произнес он с торжеством человека, державшего в руках мышеловку, в которой металась пойманная мышь.

      – Почему? – спросил он, хотя мог бы не спрашивать: не первый день в уголовном розыске работал.

      – Вы много об этом знаете.

      – Он шутит, – сказал Тарус и слегка побледнел.

      – Вот как? – иронически произнес Кожан. – В губугрозыске есть шутники?

      – Есть, – ответил Тарус и хихикнул, – но очень мало.

      – Пусть он выйдет в коридор, – приказал Кожан Тарусу, даже не взглянув в сторону будущего «инспектирующего».

      – Выйди в коридор, – сказал ему начальник отдела, – я тебя потом вызову. – В отличие от вежливого Кожана Аскольд никогда не обращался к подчиненным на «вы».

      В коридоре он уселся на «скамью подсудимых», так именовалась длинная деревянная скамейка, когда-то стоявшая в одном из парков Новониколаевска, а теперь попавшая в коридор