Выбор, или Герой не нашего времени. Серж Середа

читал о вашем городе, там очень много разных музеев.

      – Андрюша, я не могу тебе обещать так сразу, потому что привыкла всегда выполнять обещания. Но скажу твёрдо: как только найду время, я помогу тебе побывать в Ленинграде. У меня есть дочка, она чуть тебя моложе, зовут её Надей, она тебе с удовольствием покажет город. Могу ли я тебя о чём-то спросить?

      – Конечно, – ответил Андрей.

      – Скажи мне, Андрюша, а ты помнишь свою маму?

      – Немного помню, мне было пять лет, когда их не стало.

      – Ты сказал их, это кого ты имел в виду?

      – Маму и бабушку.

      – А где вы жили?

      – Мы жили в селе Александровском, но у моей мамы была здесь в городе однокомнатная кооперативная квартира в районе Осетинской поляны, но её теперь нет. Есть деньги, которые от квартиры оставили, но мне их пока не отдают. Они на сберкнижке. Говорят, что когда мне исполнится восемнадцать лет, я смогу их получить.

      – А что стало с домом в Александровском?

      – В нём живёт дядя Валера с семьёй, мамин двоюродный брат.

      – А ты почему не стал у них жить?

      – У дяди Валеры уже третья жена. Я им не нужен. Мне у них не понравилось, потому что дядя Валера пьёт, ругается матом и дерётся со своими жёнами.

      – А про твоего папу что-нибудь известно?

      – Я про него не знаю. Мама говорила, что он служит далеко, и она ждёт, что он вот-вот приедет. Но потом не стало мамы, и я о нём больше ничего не слышал.

      – А как звали его?

      – Мама говорила, что его звали Сашенко Владимир.

      – А про отца ещё что-нибудь мама рассказывала тебе?

      – Может, что и говорила… не помню уже. Говорила, что он очень сильный и красивый. И его папу звали Андрей. Поэтому мама и меня так назвала, когда я родился.

      – А как звали маму?

      – Раиса Дмитриевна.

      – А что с ней стало?

      – Я же сказал, что она умерла. Болела долго, а потом всё. А я тоже умру скоро…

      – Почему ты так говоришь? – спросила Ирина, стараясь подавить в себе волнение.

      – А вы знаете, мама умерла, когда ей сделали операцию, а мне тоже сделали…

      Ирина вдруг взяла Андрея за подбородок, нежно приподняла его голову, и они встретились глазами.

      – Я сделала тебе операцию, Андрюша, чтобы ты жил сто лет и никогда не болел, ты веришь мне?

      – Да, верю, – тихо ответил Андрей.

      Нет, нет, какой-то неведомый Ирине порыв уже связал её в эти мгновения с этим мальчишкой. Сомнений никаких! Перед ней сидит родной ребёнок её мужа. В голове у неё было только одно. Только эта мысль: забрать и увезти его немедленно!

      Но порывы проходят, чувства стихают, и настаёт период осмысления фактов. Неужели Володя знает, что у него растёт сын, и при этом молчит? Такое поведение подвластно только талантливому актёру или законченному цинику. Не похоже на Володю. Она видела, с какой нежностью он относится не только к собственной дочери, а ко всем тем ребятам, с которыми по роду своей работы ему приходится общаться. Не может же он быть столь лицемерным? Нет, и ещё раз нет, не может! Она помнила, какая в своё время