Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.. Лев Регельсон

15/28 февраля 1918 г., посвященное памяти убиенного митрополита Киевского Владимира. Советская печать сообщила о «трагической гибели» митрополита, убитого в Киеве «неизвестными лицами», которым удалось скрыться; высказывалось предположение, что это было делом рук украинских националистов, стремившихся избавить украинскую Церковь от подчинения Москве. Собор не ставил вопрос о том, кто именно был повинен в гибели митрополита: так и осталось невыясненным, к какой из многочисленных враждующих партий или течений принадлежали убийцы. Но суть дела в том, что это и не имело решающего значения. Ясно было лишь то, что митрополит Владимир пал жертвой разгоравшейся общей междоусобицы, и Собор видел свою задачу в определении духовного смысла его трагической гибели.

      Задавая тон всему собранию, первым принес свое религиозно ответственное, авторитетное свидетельство сам святейший патриарх: «Мы глубоко верим, что эта мученическая кончина владыки Владимира была не только очищением вольных и невольных грехов его, которые неизбежны у каждого, плоть носящего, но и жертвою благовонною во очищение грехов великой матушки России».

      По традиционному пониманию, установившемуся в Русской церкви со времени прославления «страстотерпцев» Бориса и Глеба, подвиг этот – стать «жертвой очищения» – величайший из возможных для христианина. Включая в себя подвиг исповедничества и свидетельства веры, он содержит в себе нечто большее – прямое соучастие в искупительной жертве Иисуса Христа. Ведь именно Иисус Христос понимается всеми христианами как «Жертва благовонная» (благоуханная. – Л. Р.) во очищение грехов братьев своих по плоти, каковыми являются все сыны Адама.

      Понимание, предложенное патриархом, было единодушно разделено всеми членами Собора.

      «Народ наш совершил грех, – подхватывает мысль патриарха протоиерей Иоанн Восторгов. – А грех требует искупления и покаяния. А для искупления прегрешений народа и для побуждения его к покаянию всегда требуется жертва. А в жертву всегда избирается лучшее, а не худшее. Вот где тайна мученичества старца митрополита.

      …Эта смерть есть воистину жертва за грех. Бог творит Свое дело. Он не карает, а спасает, призывая к покаянию. Если бы только карал, то погибли бы убийцы, а не убитый митрополит.

      И мученическая смерть старца митрополита, человека чистого и сильного, – ими же Бог весть судьбами, верим, – внесем много в то начинающееся движение покаяния, отрезвления, которое мы все предчувствуем сердцем, которое мы призываем и которое одно принесет спасение нашему гибнущему в кровавой и безверной смуте народу».

      Будучи, подобно Христу, искупительной жертвой за грехи братьев, новые русские страстотерпцы, несомненно, были, подобно древнехристианским мученикам, также и свидетелями веры – этот аспект их подвига подчеркнул в своей речи митрополит Арсений Новгородский:

      «Наступивший период гонения на Церковь уже ознаменовался мученическими кончинами священнослужителей, а теперь – и такою же кончиной