Заговорщики. Преступление. Ник. Шпанов

издание Евангелия.

      – Ладно, сойдемся на том, что «формула Христа» не противоречит нашим интересам, – согласился Гопкинс.

      – Тем лучше… Было бы опасно повторить ошибку Вильсона в отношении России. Нужно не приглашать батальон гангстеров к участию в дележе России, а взять ее себе целиком – вот единственно здравая и приемлемая для нас схема.

      – А как же Гитлер?

      – Взломщик! – безапелляционно заявил Ачес. – Тип для грязной работы. Повесим, как только откроет нам ворота России.

      – Это едва ли понравится хозяину.

      – То, что Гитлер прикончит Россию, или то, что мы его повесим? – спросил Ачес.

      Гопкинс уклонился от прямого ответа. Только сказал:

      – ФДР не выносит ефрейтора и боится коммунистов.

      Ачес поднялся с кресла.

      – Мы можем быть уверены, что эти предварительные соображения будут переданы ФДР?

      – Да.

      Голос адвоката сделался вкрадчивым:

      – Гарри, дружище, а вы не могли бы устроить мне свидание с ним, чтобы я сам мог внести полную ясность?

      Гопкинс демонстративно смерил Ачеса взглядом с ног до головы и с наслаждением проговорил:

      – Не выйдет! ФДР дьявольски чистоплотен. – Заметив, как густо покраснел Ачес и задрожали кончики его усов, Гопкинс смягчил тон: – Если вас не устраивает откровенность, могу привести вполне официальную причину отказа: на днях мы отправляемся в небольшую предвыборную экскурсию на юго-запад. Оттуда прямо в Уорм-Спрингс. Вот!.. Вы не обиделись, Дин?

      Ачес презрительно выпятил губы.

      – Дорогой Гарри, на вас?..

      И, не прощаясь, вышел из комнаты.

      Глава 2

      Пятна последнего снега еще смутно белели кое-где у корней деревьев. Пар от просыхающей земли заволакивал лес прозрачной дымкой. Было знобко.

      Руппу казалось, что Клара иногда вздрагивает, и ему было неловко, – будто в этом был виноват он. А, пожалуй, Рупп и был немного виноват: кто же, как не он, затеял эту беседу с функционерами-подпольщиками? Кто дал ему право пригласить сюда вдову Франца? Разве сам он не мог провести это собрание? Ему казалось, что передача директивы, пришедшей из тюрьмы, от самого Тельмана, – такое многозначительное событие! Хотелось, чтобы товарищи услышали слова вождя из уст старого партийца – Клары, лично знавшей Тельмана. Она работала с ним, наконец, она была вдовой и сподвижницей такого человека, как Франц Лемке…

      Все, что говорила Клара, звучало особенно многозначительно. Молодежь, – а все пятеро пришедших на беседу в лесу были молоды, – слушала, затаив дыхание.

      Рупп уже был знаком с директивой Тельмана. Он больше смотрел на Клару, чем слушал ее. Вглядывался в ее исхудавшее лицо и думал о Лемке. С сыновней нежностью мысленно гладил ее уже совсем-совсем седые волосы.

      Клара говорила негромко. Так, чтобы только было слышно пяти близко подсевшим к ней товарищам. Подробно обрисовав политическое положение, создавшееся внутри Германии и за ее пределами в результате гитлеровской политики развязывания войны, Клара решила перейти к теме, ради которой они тут и сошлись, – к разъяснению