Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой. Владимир Кузнечевский

перед Гитлером своих национальных правительств, хотят вытравить из народной памяти своих стран факты участия своих вооруженных формирований на стороне Гитлера, как и их почти поголовное истребление на советско-германском фронте.

      Эти старания с годами становятся тем настойчивее, чем очевиднее вырисовывается тот факт, что роль России в той войне для судеб западной цивилизации оказалась решающей.

      Между тем там, в сфере этой западной цивилизации, общественное мнение широких масс населения не дает себе труда вспомнить и подумать о том, почему после победы наших войск в Сталинградской битве король Великобритании решил подарить Сталину свой меч в ознаменование этой победы, а французское правительство одну из главных площадей Парижа назвало в честь Сталинградской победы (а позже и станцию метро).

      А мы сегодня, имея в руках практически все основные документы тех лет, подкрепленные свидетельствами очевидцев, можем сказать, что самая тяжелая для Сталина (а значит, и для СССР) ситуация складывалась для нас не только в 1941-м, как в литературе принято считать, а и осенью 1942-го, когда гитлеровский вермахт угрожал перерезать Волгу в районе Сталинграда и начать продвижение к Уралу.

      Личный переводчик Сталина Валентин Бережков (1916–1998) в своих мемуарах оставил уникальную запись на этот счет, относящуюся к моменту визита У. Черчилля в Москву в период самых ожесточенных боев в Сталинграде.

      «После одной из бесед с Черчиллем в кремлевском кабинете Сталина, – пишет Бережков, – я должен был составить для советского посольства в Вашингтоне текст телеграммы, которую, по обыкновению, сразу же подписывал Сталин.

      Мой первый вариант не во всем его устроил, и, сделав несколько конкретных замечаний, он предложил мне, устроившись в конце длинного, покрытого зеленым сукном стола, переписать текст начисто. Пока я был занят этим делом, Сталин прохаживался по узорчатой ковровой дорожке, попыхивая трубкой. Молотов остался у другого конца стола, где он сидел во время беседы с Черчиллем.

      Вот тогда-то я и услышал из уст нашего вождя то, о чем до сего момента он не решался поведать никому.

      – Как бы, Вячеслав, нам не пришлось пополнить список правительств в изгнании, – произнес Сталин глухим голосом. – Если германцы продвинутся за Урал, это может случиться…

      – Но это равносильно гибели, – как-то растерянно отреагировал Молотов.

      – Погибнуть мы всегда успеем. Но стоит прикинуть, какие могут быть варианты. Говорил же Черчилль, что в случае оккупации нацистами Англии его правительство будет продолжать борьбу из-за границы, например из Канады.

      Сталин подошел к одному из свернутых вдоль стены рулонов и, потянув за шнурок, развернул карту Восточного полушария.

      – Победа над СССР, в чем в таком случае будет участвовать и Япония, – продолжал Сталин, – будет означать огромное усиление держав фашистской оси. Вот почему Англия и Америка будут еще больше нуждаться в помощи советского народа и нашей партии.