Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка. Оксана Киянская

Положение штабных заговорщиков с его уходом не пошатнулось – во многом благодаря тому, что влияние в делах сохранил армейский генерал-интендант, статский советник Алексей Юшневский, занимавший эту должность с декабря 1819 года.

      Казалось бы, в связи с этим назначением перед заговорщиками открылись головокружительные финансовые возможности. Юшневский, получивший право распоряжаться деньгами армейского бюджета, мог, подобно своим предшественникам, понимать это право «расширительно». И тратить казенные деньги на нужды заговора.

      Подтверждение этому найти нетрудно: в 1828 году, через два года после ареста и осуждения, на Юшневского был наложен огромный начет по интендантству. Согласно справке, составленной III Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, «по требованию Временного счетного отделения интендантства 2-й армии здешнее губернское правление (губернское правление Подольской губернии. – О.К.) предположило взыскать с селения Хрустовой 326 018 руб. 49 ¹/₂ коп., обращенных на ответственность бывшего генерал-интенданта Алексея Юшневского». На деревню Хрустовую – имение бывшего интенданта, которым, после смерти отца и до своего осуждения, он владел вместе с братьями, было наложено запрещение[110]. Декабрист А. Е. Розен, отбывавший каторгу вместе с Юшневским, рассказал в мемуарах о том, что разбирательство по интендантским делам «огорчало Юшневского в тюрьме потому, что если бы комиссия при ревизии обвинила его в чем-нибудь, то он был бы лишен возможности оправдаться».

      Но тот же Розен описывает «радость и восторг старца, когда по прошествии восьми лет прислали ему копию с донесения комиссии высшему начальству, в коей было сказано, что бывший генерал-интендант 2-й армии А. П. Юшневский не только не причинял ущерба казне, но, напротив того, благоразумными и своевременными мерами доставил казне значительные выгоды».

      «Первое чувство, произведенное во мне известием о разрешении от начета, было – удивление. В положении моем я считал это несбыточным. Благоговею перед правосудием, оправдавшим беззащитного!» – писал он по этому поводу брату Семену[111].

      И если власти посчитали возможным официально оправдать каторжника в служебных преступлениях – значит, начет действительно был ошибочным. А Юшневский честный чиновник, не наживался на продовольственных подрядах и не присваивал казенных денег – пусть даже и для благородной цели революции в России. Для этой самой цели Юшневский использовал не украденные из казны деньги, а свое служебное положение.

* * *

      Давно замечено, что начало 1823 года – совершенно особый период в жизни Южного общества, «значительная дата»[112], период резкой активизации деятельности заговорщиков. В январе этого года в Киеве состоялся очередной – второй по счету – съезд южных руководителей. Это был самый важный съезд в истории общества: ни на одном совещании ни до, ни после него столь масштабные решения не были обсуждаемы и принимаемы.

110

Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. 109, Оп. 1, 1 эксп. Д. 61. Ч. 230.

111

Розен А. Е. Указ. соч. С. 267; Письма декабриста Алексея Петровича Юшневского и его жены Марии Казимировны из Сибири. Киев, 1908. С. 126.

112

Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 1. С. 396.