Истребитель закона. Василий Головачев

тускло загоревшийся огонек в глубине одного из тоннелей, ведущих в глубь сооружения, будто там загорелась свеча. Самандар и Василий переглянулись.

      – Знак? – поднял бровь Василий.

      – Похоже на то, – кивнул Вахид Тожиевич. – Нас, кажется, приглашают зайти.

      Стас, разглядывающий огонек, задумчиво проговорил:

      Таинственным знаньем пронизана память,

      Подземные воды горят от свечи,

      Трепещет и искрится бледное пламя

      И в судьбы столетий бросает лучи…

      Василий ухмыльнулся, заметив внимательный взгляд Самандара, брошенный на юношу. Стас прочитал отрывок из центурии I Нострадамуса, вполне соответствующий моменту, что характеризовало чувства и вкус парня.

      – Что ж, раз нам подают сигнал, не будем ждать другого.

      Они углубились в тоннель, стены которого, казалось, были сплетены из полупрозрачных паутинных нитей, и пошли за плывущим впереди огоньком, пока тот не погас. Спустя некоторое время вышли в центральный зал дворца Ликозидов с «усыпальницей» царя древних разумных тарантулов. Зал был деформирован и оплавлен, будто в нем когда-то что-то взрывалось и горело, ротонда над «троном» царя имела вид лопнувшего стеклянного шара, застывшего в момент деформации, но «саркофаг» царя Ликозидов уцелел.

      Стас, подойдя ближе, замер, поглощенный созерцанием «трона» повелителя Ликозидов. Василий и Самандар уже имели счастье любоваться произведением искусства, которым, несомненно, был саркофаг, но и они не сразу оторвали взгляды от волшебных изгибов шатра хрустальной друзы и совершенных кристаллических переходов ложа.

      Огонек вспыхнул снова, опускаясь на хрустальное «крыло ангела» у левого края оплывшей ротонды. Василий двинулся к нему, перешагивая через трещины и складки пола, когда-то просевшего от жара, но дойти до саркофага ему не удалось, помешал какой-то упругий невидимый барьер.

      – Что за чертовщина! Не пускает, и все тут!

      Самандар, наблюдавший за Котовым, приблизился к нему, но тоже уперся в невидимую стену, похожую на упругую пленку.

      – Кажется, это чья-то силовая «печать отталкивания». Давай поднадавим.

      Они сосредоточились на преодолении преграды, но тщетно: невидимая пленка не поддавалась.

      – Стас, подойди, – оглянулся Василий и добавил, когда тот встал рядом: – Представь, что ты пробиваешь стену…

      – Я понял, дядь Вась.

      В тот же миг Самандар качнулся вперед – упругая сила перестала сдерживать его, оглянулся, окидывая Стаса оценивающим взглядом.

      – Теперь я и в самом деле верю, что нам удастся перейти границу «розы».

      Он шагнул вперед, но Василий остановил напарника.

      – Как-то уж очень легко у нас все получается, не оказалось бы ловушки.

      – Просто пришло наше время, – пожал плечами Вахид Тожиевич и поднялся на возвышение, на котором стоял «саркофаг».

      Огонек, горевший внутри хрустального «крыла» ротонды, запульсировал,