Не ко двору. Избранные произведения. Рашель Хин

одеться.

      – Так что ж, одевайся, я ведь тебе не мешаю.

      – Да видишь, Ора, мой корсет совсем развалился, я стала его надевать, да второпях и сломала обе планшетки. Дай мне, пожалуйста, надеть твой старый.

      – Чтоб ты и мой сломала? Благодарю покорно.

      – Ей-Богу не сломаю. Ну, Ора, пожалуйста, дай, прошу тебя.

      – Не приставай, – мой корсет на тебя не влезет.

      – Право, влезет, – он мне только в груди узок, а в талии даже широк.

      – Что?! У тебя, может быть, тоньше моей талия! Скажите, вот новость! Ну, так при такой стройной фигуре можно обойтись и без корсета.

      – Ора, дай.

      – Отстань, Ольга, не дам.

      – Не дашь?

      – Не дам.

      – Жадная, противная уродина, только и знает, что обжираться тянучками, читать всякие гадости, да делать глазки всем мужчинам.

      – Вон, дрянь!

      – Сама дрянь. – И сказавши эту последнюю любезность, храбрая Оленька пустилась бежать.

      Несмотря на эту маленькую перебранку, обе барышни как ни в чем не бывало вошли в гостиную, в которой Серафима Алексеевна, сидя как на иголках, занимала гостя в ожидании дочерей. Увидав их, она с облегчением вздохнула.

      – Полковник Раздеришин, дочери мои Ора и Ольга, – отрекомендовала она.

      – Имел удовольствием быть сослуживцем и закадычным приятелем покойного вашего брата, – отрекомендовал себя полковник, звякнув шпорами.

      Ора Николаевна грациозно склонила головку и пролепетала:

      – Очень приятно.

      – Очень приятно, – повторила за ней как эхо, Оленька.

      – Вы уже давно в наших краях? – начала разговор Ора Николаевна, с какой-то особенной грацией опирая голову на изогнутую руку.

      – Нет-с, недавно. Только вчера приехал. У меня тут недалеко именьице после жены осталось, так вот хочу его привести в порядок.

      – Неужели вы намерены поселиться в деревне? – изумилась Ора Николаевна.

      – Да, на одну зиму, для сына; он был у меня очень болен, и я хочу его выдержать годик в деревне.

      – Но кто же его будет здесь учить?

      – Я надеюсь сам с ним управиться. Он ведь у меня еще не очень ученая особа.

      Серафима Алексеевна громко вздохнула.

      – И я, – сказала она, – хотела бы в деревню перебраться…

      – Что ж вы! – подхватил полковник, – и прекрасно, вместе поехали бы. Ведь ваши Дубки недалеко от моей Осиновки.

      – Я-то бы душой рада отсюда, да вот Орочка не хочет. Орочка бросила на мать молниеносный взор, который, будь он одарен силой электричества, наверно бы уложил на месте старуху.

      – Maman! Как вам, право, не совестно сочинять на меня, – воскликнула она тоненьким голоском, полного очаровательного негодования, – когда же я говорила, что не хочу? Я только сказала, что там трудно достать доктора, а вы так часто хвораете, да вот Ольге придется музыку запустить. А что до меня, вы знаете, что мне все равно, где ни жить. – добавила она несколько горьким