Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти. А. Б. Каменский

распределение векселей, составленных с участием крестьян, по годам выглядит следующим образом (таблица 6).

      Таблица 6

      Как видим, наибольшее число опротестованных векселей, составленных с участием крестьян, приходится как раз на 1761 г., когда на них был наложен запрет. Если учесть, что соответствующий указ датирован 14 февраля, то надо полагать, что крестьяне, узнав о нем, попросту перестали платить по векселям, которые указ признавал недействительными. При этом все пять векселей 1770 года были выданы однодворцами, хотя к этому времени им это также было запрещено. Обращает на себя внимание и то, что из 332 зафиксированных в базе данных векселей с участием крестьян лишь в 10 случаях они выступали в качестве заимодавцев. Девять из этих десяти случаев приходятся на период после 1761 г. Иначе говоря, если указ запрещал крестьянам выдавать векселя, то о запрете принимать их в нем ничего не говорилось, чем самые предприимчивые из них, по-видимому, и воспользовались. С другой стороны, то, что в предшествующие годы крестьяне в качестве заимодавцев практически не выступали, говорит о том, что, в отличие от купцов, скорее всего сразу расплачивавшихся за покупаемые у крестьян товары, они не обладали достаточными средствами ни для того, чтобы расплатиться за покупки, ни для ведения торговых операций.

      Вступавшие в сделки по векселям крестьяне, попавшие на страницы бежецких документов, представляли четыре основные категории русских крестьян этого времени – государственных, дворцовых, монастырских (после 1764 г. – экономических) и помещичьих.[66]При этом наибольшее число векселей (44,4 %) приходится на монастырских крестьян; на помещичьих (включая дворовых) – 23,5 %. Около 16 % приходится на дворцовых и государственных крестьян (включая однодворцев и одного ямщика). Остальные 16,1 % составляют крестьяне, не уточнившие в векселях своей принадлежности.

      Первенство монастырских крестьян в данном случае вряд ли можно трактовать как то, что они вели наиболее активную хозяйственную деятельность. Скорее, это объясняется тем, что в окрестностях Бежецка находились обширные монастырские вотчины. Стоит, однако, посмотреть, разнятся ли между собой средние суммы сделок по каждой из категорий крестьян.

      Средняя сумма сделок помещичьих крестьян составляет 22,2 руб. Однако среди 78 векселей, составленных с их участием, один из векселей составлен на 400 руб.,[67] в то время как все остальные не превышают 100 руб. Если не учитывать этот вексель, то средняя сумма сделки составит 17, 2 руб. Средняя сумма сделок монастырских крестьян составляет 14 руб. При этом из 147 зафиксированных в базе данных векселей с их участием имеется один вексель на 120 руб. и три векселя на 100 руб. каждый; все остальные были выписаны на меньшие суммы. Средняя сумма сделок дворцовых и государственных крестьян составляет 16,8 руб. (53 векселя, среди которых ни один не достигает 100 руб.). Наконец, средняя сумма векселей, выписанных крестьянами, чья принадлежность неизвестна, составляет 7,5 руб. Поскольку предположительно попавшие в эту последнюю категорию

66

Отсутствие приписных крестьян, с одной стороны, косвенно указывает на то, что они вовсе не участвовали в торгово-хозяйственной деятельности. С другой, ни в Бежецке, ни в прилегающих к нему районах не было сколько-нибудь значительного числа промышленных предприятий.

67

В 1774 г. угличский купец Г. В. Филипповский выписал вексель на 400 руб. на имя угличского же помещика секунд-майора В. Т. Опочинина. При этом в векселе оговаривалось: «вышеписанные деньги должен заплатить ярославскаго уезду вотчины графа Петра Борисовича Шереметева Охоцкой волости села Новаго деревни Зайкова крестьянин Григорий Орешников» (РГАДА. Ф. 709. Оп. 1. Д. 535. Л. 64.). Можно предположить, что подобным образом был обойден запрет крестьянам выписывать векселя, а Филипповский выполнял роль посредника между дворянином и состоятельным помещичьим крестьянином, причем, скорее всего, не бескорыстно.