Беглец в жизнь. Ростислав Гельвич

овелось, ведь кто мог знать, что в мире существует не один Иллидианис?! Считалось, что далеко в великом море живут лишь страшнейшие морские чудовища и злые духи, которые не могут ворваться на материк. Каково же было удивление всех, когда в один далеко не прекрасный день в столичный порт приплыл битый и изрядно потрепанный штормом бриг, капитан которого рассказывал о «земле, большей, чем эта» и показывал невиданные ранее растения. А дальше…

      Это слишком долго описывать, а если есть желание углубиться в историю, то почитайте старинные летописи. Благо их много.

      Был жаркий день. Самый обычный, один из многих в этом году. Отличался он разве что тем, что, несмотря на буквально плавящийся песок, у помоста на главной площади города собралась гигантская толпа. Зачем и почему? Их можно понять – торговля рабами проводится не каждый день…

      – Продается рабыня Атифха! Умелая ткачиха, умеет вышивать бисером, умна! Повернись! – зазывала-продавец взял за руку рабыню и заставил ее повернуться вокруг своей оси. В громыхающей толпе послышались пьяные голоса, выкрикивающие похабные стишки и пожелания. Девушка опустила глаза в пол и покраснела. – Всего пятьсот тенгиев!

      – Я дам пятьсот! – заорал стоящий в первом ряду толстяк.

      – А я пятьсот двадцать! – эхом отозвался из середины толпы плотный, роскошно одетый купец.

      – Пятьсот пятьдесят!

      – Пятьсот семьдесят!

      Эти двое явно не собирались упускать столь ценную рабыню. Пусть придется потратиться, но зато потом не надо будет ходить к портным – все будет сшито дома!

      Атифха и сама прекрасно это понимала. Но что она могла сделать? Тем временем торг закончился.

      – Рабыня Атифха продана вам, уважаемый! – зазывала широким жестом вызвал на помост плотного человека из середины толпы. – Шестьсот тридцать пять тенгиев вполне достаточная цена за такую кошечку!

      Взяв новоприобретенное имущество за руку и отвязывая от пояса тяжелый кошель, покупатель зашел в построенный по типу кочевых юрт барак, в котором находился представитель аукциона. Деньги предстояло отдать ему, а уж он, предварительно забрав свою долю, передавал сумму работорговцу.

      Иногда процедура была несколько иной. В таких случаях рядом с представителем аукциона стоял маг, завершающий сделку магическим договором. Если денег на мага не было, ограничивались обычной сделкой. Здешний продавец богатым не был.

      Торг продолжался.

      – Продается раб Халфон! Очень умный, знает ротроссинское наречие и науку счетологии, может быть отличным учителем для ваших детей! – Халфон был худощавым, очень бледным мужчиной, примерно тридцати пяти лет. Щуря подслеповатые глаза, он пытался рассмотреть того, кто купит его. – Семьсот тенгиев!

      Учителя очень ценились везде. Люди готовы были заплатить за них даже такую немалую цену. Кому же не хочется, чтобы на старости лет сынок или дочка занимались не только хозяйственными делами, а помогали родному батюшке в делах торговых?

      Его купили быстро.

      А на помост вытолкнули худого мальчишку, лет двенадцати от роду, с длинными, почти до плеч, засаленными волосами.

      – Раб Альфаран – двенадцать лет! Можно воспитать из него кого угодно! Всего семьдесят тенгиев!

      Откликнулись несколько человек, но громче и как ни странно спокойней всех пронесся голос никому не знакомого старика:

      – Я дам сто пятьдесят.

      Зазывала, рассчитывавший выручить за строптивого мальчишку ну никак не больше ста монет, радостно ухватился за этот голос:

      – Он ваш!

      Старик пребольно стиснул костлявую руку мальчика и провел его в барак.

      – Купил за сто пятьдесят тенгиев. Вот деньги.

      – Распишитесь! – продавец услужливо подсунул желтоватый листок пергамента с уже смоченным в чернилах пером и отсыпал долю зазывалы в неприметный мешочек.

      Старик молча мазнул по листку и вышел из барака.

      – Так тебя зовут Альфаран? Никогда не слышал такого имени. Красивое.

      Мальчик насупился и ничего не отвечал.

      – Обижен? За что? – Старик молча шел, вроде бы и не таща, но увлекая за собой мальчишку.

      Ответа опять не было.

      – Ну, зря ты так. Хотя дело, конечно, твое.

      – А за что мне вас любить?! – огрызнулся Альфаран. – За то, что я буду бегать по вашему малейшему жесту, недоедая и недосыпая?!

      Если бы старик был более желчен или зол, то юный раб отхватил бы уже, самое меньшее, хорошего подзатыльника.

      – А ты смелый… Хе… Знаешь что, я, пожалуй, ничего пока не буду тебе объяснять и говорить. Сам все поймешь и узнаешь. Только чуть позже. Скажу одно: если будешь делать, что я скажу, станешь свободным.

      Больше старик ни на что не отвечал и ничего не говорил. Альфаран тоже предпочел молчание разговору.

      Наверное, со стороны их могли бы принять за деда с внуком… ну или за дядю с племянником. Уж очень были похожи эти