Лис Улисс и свирель времени. Фред Адра

Веронике молчать и, подойдя к двери, спросил:

      – Кто там?

      – Сподвижники! – прозвучало в ответ, и Вероника узнала голос шимпанзе Еремии.

      – Ибо сказано: «Вернитесь и узрите!» – добавил голос шакала Иннокентия.

      – Не впускайте нас! – закончил страдающий перевертянкой шимпанзе Филипп.

      Брат Нимрод открыл дверь.

      – Я же велел не мешать нам! – недовольно сказал он, загораживая проход непрошеным визитерам.

      – Мы не можем, – заявил Еремия. – Наши души тянутся к Сверхобезьяну! Мы должны видеть его, ощущать его присутствие!

      Иннокентий горячо поддержал друга:

      – Ибо сказано: «Вот Он!»

      Брата Нимрода такой поворот дел не устраивал, однако просто взять и прогнать ретивых сверхобезьянцев он не решился – все-таки союзники. Поэтому барс пошел на хитрость. Он отвлек сподвижников тем, что занял их делом: отправил в соседний кабинет исследовать содержимое ранца Вероники – ведь в нем хранятся бесценные записи самого Сверхобезьяна, имеющие колоссальное религиозное значение! Вероника отнеслась к этой идее равнодушно – в данный момент ее беспокоили совсем другие вопросы, – зато сподвижники прониклись небывалым воодушевлением.

      С величайшей бережностью они вытащили на стол все, что было в ранце. Учебники, в отличие от тетрадей, сверхобезьянцев не заинтересовали.

      Наиболее бурный восторг вызвал дневник Вероники. Сами сверхобезьянцы никогда не учились в обычной школе и понятия не имели о том, что такое школьный дневник. Поэтому они интерпретировали находку по-своему.

      – Личный дневник Сверхобезьяна, – благоговейно прошептал Еремия. – Его собственные записи. Смотрите, тут всякие науки и цифры!

      – Ибо сказано: «География четыре», – согласился Иннокентий. – Почему-то все цифры – от трех до пяти.

      – Это священные числа Сверхобезьяна! – осенило Еремию. – Три – означает трех сподвижников, то есть нас. Четыре – означает трех сподвижников и их единственно верный путь. А пять – трех сподвижников, единственно верный путь и…

      – И еще один единственно верный путь, – подсказал Иннокентий.

      – Точно!

      – Чепуха, – вставил Филипп.

      – Я рад, что ты согласен, – ответил ему Еремия и вновь углубился в изучение дневника. – Науки повторяются. От страницы к странице – одни и те же. Это безусловное указание на то, что только эти дисциплины являются истинными. Все остальные – ложные и подлежат искоренению.

      – Ибо сказано: «Подобно гнилым корням», – поддержал его Иннокентий.

      Неожиданно Еремия подпрыгнул в крайнем возбуждении.

      – Смотрите, тут написано: «Не забыть тетрадь по математике!»

      – И? – не понял Филипп, хотя внутренне уже был готов радоваться по любому поводу.

      – Это же она! – воскликнул Еремия. – Недостающая заповедь Космического Первозверя!

      Иннокентий ахнул.

      – Ибо сказано: «И последнее: Не (тут уже сами что-нибудь нужное впишите)».

      – Вот именно! Мы нашли ее! Последнюю заповедь! Она звучит: «Не забывай тетрадь по математике!» Космический Первозверь передал ее нам через Сверхобезьяна,