Помиримся… у алтаря?. Энни Уэст

немало потрудиться, чтобы убедить его. Возможно, если бы у Сильвии была безупречная репутация, она бы вышла из здания суда с предупреждением и приговором к общественным работам.

      Много лет назад, когда отец выгнал Сильвию из дому за то, что она забеременела не в браке, она воровала в магазинах, чтобы прокормить себя. Ее арестовали, но выпустили за примерное поведение. Для молодой женщины, которая до этого была абсолютно законопослушной, это был настоящий ужас. Намного позже, когда Равенне было уже около девяти лет, Сильвию обвинили в краже в доме, в котором она тогда работала.

      Равенна как сейчас помнила мертвенно-бледное растерянное лицо матери, когда полиция уводила ее из дома под пристальным взглядом нанимательницы. И не имело никакого значения, что с Сильвии были сняты все обвинения, когда дочь хозяйки задержали при попытке продать семейную реликвию. Сильвию все равно уволили, наверное, из-за того, что ее хозяйке было стыдно за то, что обвинила ни в чем не повинную женщину.

      Похоже, невиновность не имеет никакого значения. Джонас заранее осудил ее. Если Сильвию посадят в тюрьму, он поднимет на свет божий всю ее биографию. Его адвокаты сделают из нее бифштекс.

      Равенна не могла этого позволить, тем более что мать украла для того, чтобы спасти ее. Чувство вины переполняло ее. В каком отчаянии должна была находиться Сильвия, чтобы взять чужие деньги! Она должна была понимать, что Джонас уничтожит ее, если все узнает. Именно по этой причине Равенна должна действовать.

      Она сделала шаг вперед и ткнула указательным пальцем в грудь Джонаса. Ей казалось, что нападение – лучшая защита.

      – Ты не знаешь мою мать, – отчеканила она. – Ты даже не жил в Девесон-Холле, когда мы переехали туда.

      – Хочешь сказать, что это ты спланировала кражу? – Джонас явно был настроен скептически. – Я так не думаю.

      – Ты, – она снова ткнула его пальцем, – ничего обо мне не знаешь.

      – Я бы так не сказал. – Теплые пальцы сомкнулись вокруг ее ладони, и Равенна вдруг стала не агрессором, а пленницей. – Кое-что я о тебе знаю. Я знаю, что ты ненавидела школу, особенно математику и естественные науки. Ты хотела сбежать, но не стала этого делать, потому что чувствовала себя обязанной закончить школу ради матери.

      – Ты это помнишь? – Ее голос снизился до шепота. Она была уверена, что он забыл о ней на следующий день после того, как встретил.

      – Тебя раздражал тот факт, что тебя заставляли играть в баскетбол только потому, что ты высокая. Насколько я помню, ты мечтала быть миниатюрной блондинкой.

      Это действительно было так. Равенне трудно было оправдывать надежды матери на то, что она станет успешной в учебе, в то время как она много лет была аутсайдером среди сверстников. Она мечтала слиться с серой массой.

      – И тебе не нравилось, как на тебя пялился один из садовников.

      Румянец залил ее щеки. В то лето она была нескладным подростком: уже не ребенок, но еще и не взрослая девушка. Она даже не знала, чего хотела. Но она вовсе не возражала, когда Джонас осторожно убрал непослушную прядь