Корабль дьявола. Дневник пирата. Антон Кротков

быстро нашёлся, что ответить. Он стал на голубом глазу уверять не в меру любопытного пирата, что перед ним очень мощный резервный аккумулятор на тот случай, если вдруг внезапно выйдет из строя корабельная электростанция и потребуется срочно обеспечить операционную автономным источником питания.

      – Очень важно, чтобы лампа над операционным столом не погасла! – важно рассказывал Ходжи, пытаясь даже шутить с высокопоставленным бандитом. – А то ведь в темноте недолго и отрезать что-нибудь лишнее.

      Пират внимательно слушал эти сказки и даже понимающе кивал в ответ. На прощание он дружески похлопал моего ассистента по плечу:

      – Мне и моему сыну очень повезло, что на этом корабле оказались сразу двое таких отличных профессионалов!

      Как только пираты ушли, я бросился к товарищу, чтобы поздравить его с удачным спасением. Но Ходжи остановил меня. Он был очень бледен. По лбу мужчины сбегали крупные капли пота.

      – Я пропал! Этот бандит расколол меня.

      – С чего ты взял? – удивился я. – Я уверен, что он тебе поверил. С какой стати этот Дуче должен разбираться в медицинском оборудовании.

      – Нет, – мрачно продолжал стоять на своём Ходжи, – я физически почувствовал его холодное расчётливое решение избавиться от меня. Видишь это? – Ходжи приподнял полы своей джинсовой куртки, чтобы я мог рассмотреть удивительный ремень с большой, по виду серебряной, украшенной чеканкой, пряжкой. Почти по всей длине на кожаную полоску пояса были нашиты крупные монеты. Хаджи пояснил, что это старинные австро-венгерские талеры и двадцатидолларовые монеты начала прошлого века, и что этот фамильный ремень в их семье передаётся по мужской линии от отца к сыну.

      – Я ведь принадлежу к очень древнему цыганскому роду – каким-то сдавленным унылым голосом пояснил Мирча. – Мои мать и бабка зарабатывали деньги гаданием. Правда, мужчины в нашем роду карты в руки никогда не брали, но всё равно мы умеем чувствовать судьбу, причём не только чужую, но и свою. Теперь я точно знаю, что мне не сойти с этого проклятого корабля. Моё тело не будет похоронено в земле и не попадёт сразу на весёлый пир предков. Могилой мне станет море. Для цыгана это очень плохая смерть. У нас есть легенда, что душа утопленника будет неприкаянно скитаться по тёмным глубинам до тех пор, пока его тело полностью не разложится. И только когда плоть и кости полностью растворяться в воде дух обрётёт свободу и счастье. Но на это может уйти очень много времени.

      Я стал уговаривать товарища, чтобы он не придавал значения сомнительным предчувствиям. Но Ходжи остановил меня резким взмахом руки:

      – Не трать понапрасну слов, док. Послушай лучше, что я тебе скажу. В портовых кабаках и в судовых кубриках с меня не однажды пытались снять этот ремень. И каждый раз воры уползали прочь, харкая кровью и выплёвывая по дороге выбитые зубы. В нашей семье существует старинное предание: пока мужчина способен сохранить на себе отцовский ремень – удача и сила прибудут