Правильно. Сборник рассказов. Александр Гуров

скажи, Ладо, как твоя полночная битва, какой счёт?

      – Всё не так хорошо, мы как раз сейчас заняты последствиями. Так что? Кто они? Не юли.

      – Ну, писатели первой половины двадцатого века… – осторожно начала она.

      – Входящие в группу под названием…? – продолжил за неё Ладо. И, сделав картинную паузу, совершил приглашающий жест рукой – И? – он ждал.

      – Не помню, а ведь была группа, вертится на языке.

      – Была до сегодняшнего дня, а теперь нету. Никто не помнит, и это только начало, сейчас пол-одиннадцатого.

      – Да ладно, ерунда какая-то, я позвоню Петьке, он наверняка сидит за компьютером, и вся наша незадача рассеется как пудра на лице второсортной актрисы, то есть равномерно.

      И она набрала номер.

      – Привет, Петруха, готов ли ты выполнить своё предназначение и умереть?

      Петька дал согласие.

      – Тогда пиши: «В какую группу, творческое объединение входили Хармс и Введенский?»

      Она выслушала ответ и озадаченно посмотрела на нас:

      – Поисковик выдаёт, что ни о каких группах и объединениях он не слышал, и всякие другие известные нам подробности, но я точно помню, была какая-то аббревиатура.

      – Как тонко они нас обошли, – почти ликуя провозгласил Ладо, – вроде что? Ерунда, малость, никто и не заметит сразу, а уже что-то не так. Сегодня нельзя пить, мы выясним, что ещё исчезло.

      – Волхонь, после работы сразу ко мне, мы с По соберём всех, кто ещё остался.

      – До вечера, братцы, я многих уже давно не видела.

      – Я за ним прослежу, – бросил я на прощанье, всё ещё надеясь на разумное разрешение всей этой нелепости, но внутри уже бродило волнение.

      Мы направили свои стопы в меблированные комнаты на Гороховую. В этой квартире во главе с её хозяином Костей по кличке Константа в любое время суток давали кров и еду всем бродящим вдоль и поперёк города многочисленным друзьям и знакомым. В благодарность гости без разбора, перемежая ложки суточного борща с чёрненьким хлебом, бросали обожжённые новости к ногам хозяина. И если уж и надо было собрать всех, то только Константа знал, живы ли они ещё и каковы их новые адреса и привязанности.

      По традиции, распространённой в фатальных кругах, дверь была открыта, и мы застали Костю одного, сидящим на полу обширной кухни, доставшейся ему в наследство от менее удачливых родственников, давно и бесславно канувших в Лету. Он вёл на кафельных клеточках партию в шашки и заметно проигрывал. Его фигурки из необъятного как кухня чайного сервиза сбились в небольшую кучку в углу, напротив, чёрные чашки доминировали на подавляющей части территории.

      – Привет, – обречённо сказал Константа, – они сегодня выигрывают.

      – Мы об этом знаем, и потому мы здесь.

      – Вы знали, что один чайный сервиз проигрывает другому, используя мои мозги?

      – Константа, друг, хватит паясничать, сегодня всё приняло серьёзный оборот, а мы здесь блажим по углам, – одёрнул его я.

      – Хорошо,