Самый большой подонок. Геннадий Васильевич Ерофеев

грудь в крестах, или голова в кустах. Представь, сейчас успокоился. – Он залпом допил коньяк. – «Живец без подстраховки» – значит, тебя, мон шер, мигом поставят в страдательный залог. – Вольдемар посмотрел мне в глаза. – Пойми, Кобелина Невычесанный: мы никогда не были и не будем «сами по себе».

      – Да ладно, не расстраивайся.

      – Всё нормально, старик. Ты ешь, не стесняйся, у меня всё натуральное и притом самого высшего качества.

      – Не побрезгую.

      Хабловски отмерил себе порцию для стирки второй пары носков.

      – Понудительный залог: я пою коня, – прокомментировал я, намекая на лошадиные дозы, которыми кушал коньяк Вольдемар. Раньше за великим спортсменом-трезвенником такого не водилось.

      – … чем поят лошадей! – осушив фужер, крякнул Хабловски. Лимоны он поглощал прямо с кожурой – в точности как я.

      С минуту мы молча закусывали.

      – Ты всегда был рафинированным чистоплюем, – опустошив тарелку, неожиданно выдал чуть окосевший Юл.

      – Рафинированный чистоплюй – это масло масляное, – заметил я.

      – А, неважно, – отмахнулся Вольдемар. – Никак не возьму в толк, зачем ты служишь в Конторе? Судьбу не перемочь. Иногда мне кажется, что моя жизнь строго расписана кем-то, и все потуги что-то изменить в ней не более чем глупая суета.

      – Не расписана, а детерминирована, говоря по-научному, – грустно улыбнувшись, поправил я. – Но ты надеялся изменить её, когда уходил с прежнего места работы.

      – Теперь я в это не верю. Верно говорят, что Господь Бог не играет в кости. Дороги, которые мы якобы выбираем, давно уже выбраны для нас.

      – А как тогда насчёт свободы воли, вообще насчёт случайностей?

      – Э-э, – пренебрежительно хмыкнул Вольдемар, – мы просто ничего не знаем о той кухне, где пекутся эти закономерные случайности. А зачастую даже не подозреваем о ней.

      – Ты-то вот подозреваешь. – Я помолчал. – Значит, ты обратился к Богу?

      – К начальству я обратился, – сказал Вольдемар со злостью. – Насчёт прибавки. Велели обождать… Суть не в названии – назови хоть горшком. Какая разница, кто крутит нами – Сверхцивилизация, вонючие кругороты, или Господь Бог? Результат один, – убеждённо заключил он и замолчал.

      – Ну, ну, валяй дальше! – подтолкнул я доморощенного философа.

      – А дальше тестикулы не пускают! – оглушительно рыгнув, развязно отвечал Вольдемар, изрядно охмелевший от чудовищной дозы коньяка. – Он постучал костяшками пальцев по своему мощному бритому черепу. – Мы не знаем, кто долбит нам по темячку, указывая, куда держать оглобли. А тому, кто незаметно правит нами, вдохновенно крутит уши другой ловкач, стоящий на ступеньку выше. Да и не обязательно выше. И так далее. И все участники этого вселенского спектакля наивно полагают, что они «сами по себе».

      – Сам придумал?

      – Да вроде бы.

      – Вспоминаю одну старую карикатуру, – сообщил я. – Художник изобразил куклу-марионетку, манипулирующую