Сновидение. Франк Тилье

Пазл.

      К счастью, с лечением и новыми исследованиями по нарколепсии ее катаплексии стали реже, падения почти прекратились, с девятнадцати лет Абигэль смогла жить более или менее нормальной жизнью, учиться в Лилле, получить дипломы и в одиночку растить дочь. Леа родилась от ночной забавы с сокурсником, который не пожелал признать ребенка. Абигэль любила дочку. Леа… Ее вызов, лекарство, плод ее битвы, ее гнева. Кукиш нарколепсии.

      Отец с дочерью присоединились к Леа в кухне, где та пила молоко. Они загрузили чемоданы в багажник черного седана, дрожа от лютого холода. В последний момент Леа убежала в дом и вернулась с потрепанным плюшевым черным котенком. С этой любимой игрушкой, подаренной ей матерью, когда она родилась, девочка никогда не расставалась, хотя теперь, на пороге отрочества, почти стыдилась ее. В такие моменты Абигэль успокаивала себя: дочь – ее большая Леа, стремившаяся поскорее вырасти, – оставалась ребенком.

      Леа открыла замок своего розового в цветочках чемодана, сунула игрушку внутрь и заперла. Ключик она спрятала в карман.

      – Ох уж эти подростки с их культом тайн, – улыбнулась Абигэль. – Думаешь, у тебя что-нибудь украдут?

      Леа скорчила гримаску, поддразнивая ее, и села в машину. Абигэль надеялась, что этот уик-энд сблизит их с дочерью. Этот мерзавец Фредди хуже любовника. Она села рядом с отцом, который уже включил зажигание.

      – У тебя левая передняя фара не работает.

      – Ты скажешь своим коллегам-жандармам, чтобы арестовали меня за это?

      Ив пытался шутить, но юмор таможенника сводился к анекдотам, над которыми смеялись только другие таможенники. Абигэль повернулась к дочери:

      – Пристегни ремень, Жемчужинка Любви, милая.

      Леа пристроила подушку между своей головой и дверью и поморщилась.

      – Что это за «Жемчужинка Любви»?

      – Это только наше имечко… Она терпеть не может, когда я называю ее так, и обижается. Влюбленный подросток, да и только.

      Ив обернулся:

      – Это правда?

      – Чушь, – буркнула Леа. – Она сама не знает, что несет, как всегда.

      Ив включил обогрев на полную мощность и тронулся. По дороге он открыл термос с горячим кофе, налил в пластиковый стаканчик и протянул его дочери:

      – На, выпей капельку, согреешься. Ну и холодина…

      Абигэль взяла стаканчик и посмотрела на отца:

      – Что происходит, папа? С ума сойти, до чего ты изменился. Похудел, выглядишь усталым.

      – Все в порядке.

      – Почему ты ушел в отставку?

      – А почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас?

      – Потому что раньше не было возможности.

      – Мне было пятьдесят четыре года. Мне осточертела таможня, все эти операции, засады. Бороться с наркоторговлей – это пытаться вычерпать океан ложкой. И однажды это тебе… – Он не договорил, проглотив обиду. – Короче, из-за этой проклятой работы я не видел, как ты росла, а теперь… не могу пробиться сквозь твою скорлупу. У меня не получается с тобой сблизиться.

      Абигэль