Матросские рассказы. Валерий Рощенко

гребне горы, растопыренный вихрь лучей сплетается в жгучий комок, хлещет по глазам, точно бичём, и начинает завоевывать мир, меняя его до основания.

      Находка моложе Владивостока на пол века, она открыта и основана по тому же образцу – спасающимися от непогоды моряками. Поэтому и бухта – «Находка», и залив – «Америка». Чуть ли не «эврика»!

      Современная частушка высвечивает несколько иные акценты:

      Эй, Находка!

      Пыль да водка!..

      Впрочем, частушку не следует понимать буквально; возможно, она подчеркивает больше девственность, неблагоустроенность края, чем поголовное пьянство обитателей.

      Вслед за катером подруливает буксир “Авача”, цепляет “Антарес” стальным концом за ноздрю клюза, тащит к обледенелой стенке причала под сень ажурных портальных кранов, дремлющих на ветру.

      Первым в каюту заглядывает стивидор.

      – Привет, второй!.. Бригадами обеспечены на все смены! – предупреждает он, видимо, для проформы. – Так что держись, браток!

      Стивидор присаживается выкурить сигарету, расспрашивает, давно ли плаваю грузовым помощником, получил ли во Владике новые инструкции по правилам перевозки скоропортящихся грузов, потом узнаёт, какая погода в Японии, нет ли ста граммов опохмелиться и, попрощавшись, уходит на другое судно.

      Портальные краны просыпаются на причале, начинают вызванивать и шевелиться, изгибая жирафьи шеи над разинутыми ртами трюмов. Начинается диалог погрузки: берег – море.

      Часов в одиннадать в каюту без стука влетает грузоотправительница, разбитная девушка-кореянка. Она просит показать карго-план. Я разворачиваю громадный лист грузового плана, представляющий судно в разрезе; объясняю, куда какая партия груза идёт:

      – Во второй трюм в первую очередь – бочки с вином. Потом – масло и сыр. В общем, закуска сверху!.. В первый трюм – говядина внавалку. Все – для Сахалина, в Холмск…

      – Кто бы что, а я не против! – озорно сверкнув черной молнией раскосых глаз, шустрая грузоотправительница выбегает на палубу.

      Во второй половине дня добрая часть экипажа, уже наодеколоненная, наутюженная, протопывет под моим иллюминатором вниз по гулким сходням. У моряка при виде берега срабатывает условный рефлекс: надо засвидетельствовать своё почтение местному ресторану, что тоже, между прочим, находит отражение в устном народном творчестве. Вот перлы:

      То с севера, то с юга Приносят черти друга.

      То мачта, то труба торчит в порту.

      И вот на берег сходят Коряги-мореходы,

      И через час они уже в спирту!..

      Мы – мореходы, веселый народ!..

      И так далее.

      Мне, грузовому помощнику капитана, все стоянки приходится париться на борту – груз идет сплошным потоком. Третий штурман и старпом не упустят случая воспользоваться этим, столкнут мне свои вахты. Отдувайся за них! Но такова уж негласная морская “се-ля-ви”.

***

      Далеко за полночь в каюту