В двух шагах от сказки. Зейнаб Салимова

с тромбоном, рядом мама-слониха вторила ему на трубе, две маленькие сестренки-близняшки в мини-юбках своими хоботами держали флейту и гобой, а самый маленький слонёнок мастерски управлялся с валторной.

      Ростом здесь, конечно же, выделялся жираф. Его невозможно было охватить взглядом целиком и оттого создавалось впечатление, что их двое. Голова одного покачивается в такт этой какофонии где-то на уровне амфитеатра, а второй внизу лихо управляется с… да-да, с арфой! И у него это замечательно получалось, несмотря на кажущееся несообразие.

      Ударными в оркестре заправлял, конечно же, заяц! И его лапки иногда выдавали такие громкие звуки, что перекрывали остальные инструменты. Но зайца это не смущало, и он продолжал вдохновенно выстукивать одному ему известные мелодии. Рядом, на барабанах помельче, самозабвенно выстукивали бешеный ритм десять зайчат…

      Всего в оркестре было около сотни музыкантов, но для описания каждого в отдельности потребовалось бы слишком много времени. А оно, как известно – деньги. Да и внимание на себя обращали прежде всего самые яркие участники.

      Поэтому, наконец-то насытившись общей пестротой красок и звуков, Саша и Аня обратили внимание на дирижёра – взлёты и падения этого музыкального вихря пыталась направлять крыльями очень красивая птица, белизной своих перьев слепящая глаза.

      – Смотри, Саша – павлин! – прошептала Аня, которая от всего увиденного уже с большим трудом сдерживалась, чтобы не захлопать в ладоши. Такого концерта она никогда ещё не слышала. Да и музыкантов таких видеть не приходилось.

      – А почему он белый? – спросил брат.

      – Не знаю, наверное потому, что живёт во владениях Госпожи Зимы, – ответила Аня. – Посмотри, здесь все музыканты белые…

      – Или седые, – поддакнул Саша.

      – Нет, павлин не седой – он просто очень белый. На него днём, наверное, и смотреть-то больно…

      Тут оркестр закончил одну из своих пьес и зал вздрогнул от аплодисментов и криков: «Браво, месье Горлопан!»

      – Так это Горлопан, оказывается! – толкнул сестру Саша. – Помнишь, мы слышали его, когда были у Антонио?

      – Ещё бы, – кивнула Аня. – Такой голосок не забудешь! Надеюсь, здесь он не будет петь, иначе все оглохнут от его криков. И уж точно не станут аплодировать.

      Но месье Горлопан, похоже, и не думал петь. Он важно расхаживал по краю оркестрового балкончика, учтиво кланяясь публике и поворачивая к залу то одну, то другую сторону своей высоко задранной головы. Видно было, что дирижёр очень доволен таким вниманием со стороны публики. Ещё бы – отовсюду слышны были крики: «Браво!», «Такой музыкант, должно быть, чудно поёт!» Он пытался управлять своими эмоциями, но в конце концов не выдержал – распушив свой действительно очень красивый хвост, Горлопан высоко задрал голову и… запел!

      Саша и Аня закрыли ладонями уши, чтобы не оглохнуть от этого крика, но овации не умолкали, как ни странно. Казалось, что присутствующим такое