«…Явись, осуществись, Россия!» Андрей Белый в поисках будущего. М. А. Самарина

эпизод, который позволяет посмотреть на отца Голокрестовского иначе, без насмешки, – это эпизод пожара:

      «В этот миг неожиданно осветился луг, будто вспыхнул, да так, что и стоящим вдали стало жарко, а люди, суетившиеся у огня, с криком бросились прочь, закрывая рукавами закоптелые лица; у смородинника тогда увидали тощенькую фигурку, всю в белом; издали показалась молящаяся фигурка с высоко на огонь воздвигнутым запрестольным крестом; это попик Вукол с развевающимися кудрями вступал теперь в единоборство с огнем Христовой молитвою; его глаза не видели красного ада; Бог весть, что видели эти глаза, вознесенные горе.

      Лишь на миг на один осветилась так ясно окрестность, и потом всё стало снова темнеть; и опять в ночь погрузился смородинник; погрузились в ночь и протянутый крест, и попа тощенькая фигурка; ясный язык, на минуту подкинутый в небо, быстро стал опадать; и упал; село отстояли; отстояли и лавку».

      И хотя двумя абзацами выше писатель связывает спасение села с тем, что помещик Уткин привез «кишку да крючья» из соседней деревни, приведенный эпизод показывает, что помогла селу и молитва отца Вукола и что, следовательно, человеческая слабость священника ещё не основание для сомнений в возможностях, духовной сути православия в целом.

      46

      Штайнер Р. Христианство как мистический факт и мистерии древности. – Ереван, 1991. – С. 17.

      47

      Там же. С. 17.

      48

      Штайнер Р. Христианство как мистический факт… – С. 16–17.

      49

      Штайнер Р. Христианство как мистический факт… С. 93.

      50

      Матф. 17: 1–9.

      51

      Материалы лекций А.П. Авраменко.

      52

      Догматическим содержанием хлыстовской веры была идея множественного воплощения Христа и представление о доступности личного отождествления с Богом – человекобожие, как стали формулировать в конце XIX века. Хлысты не делали различий между Богом-Отцом, Богом-Сыном и Святым Духом, «соединяя три ипостаси в одну и далее слипая их с собственными лидерами» (Эткинд А. Указ. соч. – С. 51).

      53

      Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. – Т. 2. – С. 527.

      54

      Афанасьев А.Н. Указ. соч. – С. 530.

      55

      «Имя Дарьяльского, Петр, и такие признаки, как красная рубаха и “глаза-уголья”, прожигающие душу, представляют собой цитатные мотивы, извлеченные из “Страшной мести”, где они характеризуют колдуна»; «… в функции колдуна здесь выступает глава секты Кудеяров, с теми же признаками “красной рубахи” и страшных глаз» (Паперный В.М. А. Белый и Гоголь. – Ст. 2 // Уч. записки Тартуского университета. – Вып. 620. – Тарту, 1983. – С. 88, 89.

      56

      Афанасьев А.Н. Указ. соч. – С. 547.

      57

      Называя одну из героинь «ведьмой», другую – «красавицей», автор «Серебряного голубя» следует традиции Гоголя, женские образы в произведениях первой фазы которого, по словам самого А. Белого, распадаются на две группы: «сквозная красавица и ведьма