Самвел. Акоп Мелик-Акопян (Раффи)

посмотрел в неспокойные, горящие глаза молодого слуги и строго произнес:

      – Это твои проказы, озорник?

      – Да нет, бог свидетель!

      – Поклянись моей головой!

      Юноша, покраснев, умолк.

      – Смотри, чтоб эти глупости больше не повторялись.

      Шутка не удалась.

      – Что же мне было делать?.. – промолвил юноша, смущенно опустив голову. – Притащился пьяный и заснул. В замок ночью прибыл человек, а он даже не почесался.

      – Какой человек? – спросил князь настороженно.

      – Гонец. Я ему открыл ворота; ой прошел прямо к княгине.

      – Ты не спал?

      – Я всю ночь не спал…

      При этих словах юноша покраснел еще сильнее.

      – Опять, видно, возле «ее» дверей томился? – спросил князь смягчаясь.

      – Мне ли таиться перед моим князем?.. Так и было…

      Юноша был влюблен в одну из служанок княгини, матери Самвела. Князь знал об этом. Проделка с бородой старика-привратника была одним из последствий этой влюбленности. Старик-привратник мешал ночным похождениям влюбленного. Но князь оставил эту тему и перешел к другой.

      – Ну, а гонца ты узнал?

      – Сатану узнать не трудно.

      – Кто же это?

      – Воскан Парехский. Тот самый, что убил свою жену и взял жену родного брата. Он привез письмо от старого князя.

      – Он все еще у княгини?

      – Нет, он передал письмо, они изрядно поговорили, и он отбыл до рассвета. Я же и выпускал его из замка.

      – Об этом никому ни слова. Понял?

      – Я глух и нем.

      Наивному и веселого нрава Иусику не раз удавалось изгонять печаль из души порой охваченного тоскою господина и рассказами о своих проделках над обитателями замка довольно часто увеселять молодого князя. Но в это утро он был недоволен своими шутками: его господин по-прежнему был печален, опять погрузился в мрачные размышления.

      Не очень-то много узнал Самвел от слуги относительно гонца. Одно лишь его заинтересовало: отчего мать так поспешно удалила его? Обычно гонец оставался в замке до получения ответа на привезенное письмо. Что же теперь заставило мать отослать гонца и укрыть его в отдаленном от замка селе?

      Он обратился к прислужнику:

      – Иусик, не можешь ли ты заранее разузнать о новом приезде гонца к княгине?

      – Могу! – с уверенностью ответил юноша.

      – У кого?

      – У «нее». «Она» мне обо всем расскажет. – Речь шла о служанке княгини, пылко любившей Иусика.

      – И можешь узнать, о чем будут говорить княгиня и гонец?

      – И это могу.

      – Каким образом?

      – Скажу «ей». «Она», как бес, всюду пролезет: подслушает и все расскажет.

      – Но «она» не должна знать, что это делается по моему приказанию.

      – Иусик не дитя, он все понимает.

      – А если «она» разболтает?

      – «Она» не такая девушка. Велю ей: «молчи», и она будет нема.

      Прибывший к княгине гонец был одним из танутеров