Позвони в мою дверь. Наталья Нестерова

Как насчет рюмашки?

      – Я не буду, а тебе, может, и следует. Ты пьющий? – спросила она подозрительно.

      – Умеренно. Я пойду умоюсь и принесу коньяк.

      Зина услышала, как вошел Петров, и открыла глаза.

      В комнате мягко стелился свет галогенного торшера.

      – Привет, Зинаида.

      – Здравствуйте, Павел.

      – Если ты мне будешь выкать, я вспомню, сколько мне лет. Никто не знает, что десять лет назад семьдесят стукнуло.

      Петров говорил не глядя на Зину. Он доставал из шкафа чистую майку и спортивные штаны.

      – Я хотела уйти к себе, но Тамара Ивановна не позволила.

      Зина понимала: надо поблагодарить соседа. Но удивительным образом никакой особой благодарности к нему не испытывала. Если растрескавшейся земле нужен дождь, то не важно, пригнал тучу северный или южный ветер, она будет просто впитывать влагу.

      – Как ты себя чувствуешь? – Петров изучающе посмотрел на нее.

      Желтенькая ночная рубашка в кружевах. В его постель залетела девочка-подросток из пионерского лагеря.

      – Я себя не чувствую. Это кто-то другой.

      – Есть хочешь?

      – Нет, меня Тамара Ивановна бульоном кормила. Из вашей… твоей курицы.

      – Тогда я тоже пойду подкреплюсь. Тебе ничего не нужно?

      – Ты мальчиков видел?

      – Видел, – соврал Петров. – Отлично выглядят…

      Он хотел еще что-нибудь приврать, но Зина закрыла глаза и уснула.

      «Кафка по мне плачет, – думал Петров. – Полнейший сюрреализм».

      Он сидел на чужой кухне, поглощал ужин, приготовленный женщиной, о существовании которой еще вчера не подозревал, и обсуждал семейные дела посторонних людей.

      – Звонила Валентина, сестра Зины, – делилась Тамара Ивановна, – бабушку их положили в больницу. Валя взяла отпуск и ухаживает за ней. И правильно, кому старуха там нужна. Чуть не углядел – и пролежни.

      Петров не знал, что такое пролежни. Тамара Ивановна ему подробно объяснила.

      – Я купил приборы для сцеживания молока. Вы видели?

      – Не нужны они. Я грудь Зине перевязала.

      – В каком смысле?

      – Чтобы молоко перегорело. Куда ей еще кормить?

      – Но Козлов этого не говорил.

      – Много он понимает. Нет, конечно, детский врач он очень знающий.

      – Тамара Ивановна, нужно еще что-нибудь Зине, детям?

      – Одежонки у них маловато, застиранная вся. Уже ползунки стала надставлять, они ведь растут. Нет у тебя знакомых, у которых младенцы подросли?

      – Есть, завтра спрошу. Ничего, если я вам не буду помогать с посудой? Честно говоря, засыпаю на лету.

      – Да что ты, что ты! – замахала руками Тамара Ивановна. – Разве мужское это дело.

      – То-то я им лет двадцать занимаюсь.

      Дома Петров посмотрел на спящую Зину, представил: чтобы добыть из кладовки раскладушку, надо вытащить лыжи, велосипед и еще кучу всяких вещей.

      – Дудки! – заявил он вслух. – Я не кусаюсь и истощенных женщин не насилую. Неистощенные сегодня тоже могут не беспокоиться.

      Он