Москва 2042. Владимир Войнович

в Германии, о жене и детях, как мы живем, что делаем. Я объяснил: сын учится в реальшуле, дочка в гимназии, я работаю, жена помогает мне и ездит за покупками.

      – Она научилась водить машину? – спросила Клеопатра Казимировна.

      Я сказал: нет, не научилась, ездит на велосипеде.

      – На велосипеде? – переспросила Жанета. – Но это же неудобно. Платье может задраться или попасть в колесо.

      Я заверил ее, что эта опасность моей жене не грозит, потому что она в джинсах ездит.

      – В джинсах? – поразилась Жанета. – Ты разрешаешь ей ходить в джинсах?

      – Она у меня разрешения не спрашивает, – сказал я. – Но я не вижу в джинсах ничего дурного.

      – Неточка у нас стала такая строгая, – заметила Клеопатра Казимировна не то с гордостью, не то извиняясь.

      – Да, строгая, – твердо сказала Жанета. – Женщина должна ходить в том, в чем ей предписано богом.

      На это я заметил, что, по имеющимся у меня сведениям, бог сотворил женщину в голом виде, а что касается джинсов, то их сейчас носят все – и мужчины, и женщины, и гермафродиты.

      Я еще хотел что-то сказать по этому поводу, но Зильберович так наступил мне на ногу, что я чуть не вскрикнул и, меняя тему, деликатно спросил, почему ж это не видно хозяина.

      – А он уже поужинал, – сказал Лео.

      – Но потом он выйдет или мне лучше к нему зайти?

      Жанета переглянулась с матерью, а Лео откровенно засмеялся.

      – Сим Симыч, – сказала Жанета, – после ужина делами не занимается.

      – Да, – сказал я со сдержанным недовольством, – но я же не по своему делу приехал.

      – А он после ужина никакими делами не занимается, – повторила Жанета. – Ни своими, ни чужими.

      – Да-да, старик, – подтвердил Зильберович. – Он сейчас тебя принять просто никак не может. Он сейчас словарь Даля заучивает, а потом будет Баха слушать, он перед сном всегда Баха слушает, он без Баха заснуть не может.

      Я отодвинул кашу и встал. Я сказал:

      – Вы меня, конечно, извините… В первую очередь вы, Клеопатра Казимировна, и ты, Жанета, но я такого обращения просто не понимаю. Я к вам в гости не набивался. У меня нет лишнего времени. Мне предстоит далекое и, может быть, даже очень опасное путешествие. Я к вам приехал только потому, что Лео очень настаивал. Я не спал ночь, я добирался до вас шестнадцать часов с пересадками…

      – Ну, старик, старик, ну что ты раскипятился. – Зильберович схватил меня за руку и тянул вниз. – Ну добирался, ну устал. Так сейчас отдохнешь. Пока Нетка тебе постель приготовит, мы с тобой поболтаем… – Он опять подмигнул мне и скосил глаза на мой «дипломат». – Ляжешь, выспишься, а завтра разберемся.

      Откуда-то сверху лилась тихая мелодия. Будучи большим знатоком музыки, я сразу узнал произведение Баха «Хорошо темперированный клавир».

      На белом коне

      Проклятый Зильберович! Мало было ему привезенного мной «Горбачева», так он еще 0,75 бурбона потом притащил, говоря, что американцы считают бурбон лучшим в мире напитком. Но они-то этот лучший напиток сильно разбавляют содовой, а мы неразбавленный заедали соленым огурцом.

      Конечно,