На горах. Павел Мельников-Печерский

ему сотворили метание.

      – И к нам в лавку милости просим, – пробасил купец-исполин Яков Панкратьич Столетов. – Возле флагов, на самом шоссе в Скобяном ряду. Не оставьте!..

      И его благодарит мать Маргарита оленевская, и ему все матери творят метания. С тем и вышли они вон из палатки.

      За матерями один по другому пошли и купцы; остался один туляк-богатырь Яков Панкратьич Столетов.

      Сойдя с лестницы, встретил Сушилин сырохватовского приказчика.

      – Зачем это ты, Петр Иваныч, пакетцы-то менял? – спросил он у него, поглаживая свою жиденькую седенькую бородку.

      – Надо полагать, оченно уж разжалобили хозяина-то. Спервоначалу велел в каждый пакет по радужной положить, потом по двести велел, а под конец разговора по триста.

      – Ишь ты! – молвил хлебный торговец. – По триста!.. Вон оно как!

      И, задумавшись, пошел вон из лавки.

      – А что, Яша? Дернем? – спросил Илья Авксентьич у Столетова, когда они остались один на один.

      – Пожалуй! – равнодушно пробасил Столетов.

      – К Бубнову, что ли? К цыганам?

      – Ладно.

      – А с полночи закатимся?

      – Пожалуй.

      – К Кузнецову аль к Затыкевичу?

      – Куда повезешь, туда и поеду.

      – Да тебе, может, неохота?

      – Эка выдумал! Одевайся-ка лучше, чем пустяки городить.

      И закатились приятели до свету.

      Глава двенадцатая

      На другой день Великой пречистой третьему Спасу празднуют. Праздник тоже честно́й, хоть и поменьше Успеньева дня. По местам тот праздник кануном осени зовут; на него, говорят, ласточкам третий, последний отлет на зимовку за теплое море; на тот день, говорят, врач Демид[152] на деревьях ли́ству желтит. Сборщикам и сборщицам третий Спас кстати; знают издавна они, что по праздникам благодетели бывают добрей, подают щедрее.

      Мать Таисея, обойдя приглашавших ее накануне купцов, у последнего была у Столетова. Выходя от него, повстречалась с Таифой – казначеей Манефиной обители. Обрадовались друг дружке, стали в сторонке от шумной езды и зачали одна другую расспрашивать, как идут дела. Таисея спросила Таифу, куда она пробирается. Та отвечала, что идет на Гребновскую пристань к Марку Данилычу Смолокурову.

      С того года как Марко Данилыч отдал Дуню в Манефину обитель на воспитанье, Таифа бывала у него каждую ярманку в караване. Думала и теперь, что он по-прежнему там на одной из баржей проживает.

      – Пойдем вместе, – молвила ей Таисея. – И я собиралась поклониться Марку Данилычу, да не знаю, где отыскать его.

      – Пожалуй, пойдем, – согласилась Таифа, и старицы побрели по сыпучим наметанным у берега Оки пескам к Гребновской пристани.

      Там не скоро добились, в коем месте стоит караван смолокуровский. По берегу кучками сидели рабочие с рыбных баржей разных хозяев, хлебая из уемистых ставцов квас с луком, огурцами и с краденой рыбною сушью. На спрос стариц ни слова они не сказали: некогда, мол, – рты на работе; один

152

Августа 16 празднуют св. врачу Диомиду.