На горах. Павел Мельников-Печерский

досадой на противоречие приятеля, возвысил голос Марко Данилыч. – Не греши, Зиновей Алексеич, то памятуй, что праздное слово на страшном су́дище взыщется. Ведь это, прямо сказать, богохульство. Так али нет?

      – Какое же тут богохульство? – с живостью возразил Зиновий Алексеич. – Год на год, век на век не подходят. Всякому времени довлеет злоба его. Тогда надо было кабалу, теперь другое дело. Тогда кабала была делом благословенным, теперь не то.

      – Времена мимо идут, слово же Господне не мимо идет, – тяжело вздохнув и нахмурясь, молвил Марко Данилыч.

      – Так Господнее слово, а не человеческое, – слегка улыбнувшись, заметил Зиновий Алексеич.

      – А святые-то отцы на что? Каково, по-твоему, ихнее-то слово? – сумрачно спросил у него Марко Данилыч.

      – Непреложно, – ответил Доронин.

      – А Иосифа патриарха выкинешь разве из святых-то? – задорно спросил Смолокуров.

      – Свят ли он, не свят ли, Господь его ведает, знаем только, что во святых он не прославлен, – молвил Зиновий Алексеич. – Да и то сказать, кажись бы, не дело ему по торговле да кабалам судить. Дело его духовное!

      – Богохульник ты, одно слово, что богохульник!.. – воскликнул Марко Данилыч. – Как можно на святейшего патриарха такие хулы возносить…

      – Никто насчет кабалы с тобой согласен не будет… – немножко помолчавши, сказал Зиновий Алексеич.

      – Ой ли? – с усмешкой сказал Смолокуров. – Дмитрий Петрович! А Дмитрий Петрович!

      Но Дмитрий Петрович не слышит, загляделся он на Наташу и заслушался слов ее в разговоре с сестрой да с Дуней. Тронул его Смолокуров за плечо и сказал:

      – Человек вы ученый, разрешите-ка наш спор с Зиновьем Алексеичем. Как, по-вашему, надо по векселям долги строже взыскивать аль не надо?

      – То есть как это? – спросил, не понимая, в чем дело, Дмитрий Петрович.

      – Ну вот, к примеру сказать, про Красилова, Якова Дмитрича. Слыхали про его обстоятельства?

      – Не платит, говорят, – молвил Веденеев.

      – Объявился несостоятельным: вчера об этом я письмо получил. Моих тысячи тут за три село, – продолжал Марко Данилыч. – Администрацию назначат либо конкурс. Ну и получай пять копеек за рубль. А я говорю: ежели ты не заплатил долгу до последней копейки, иди в кабалу, и жену в кабалу, и детей – заработали бы долг… Верно ли говорю?

      – Нет, Марко Данилыч, – ответил Веденеев. – По-моему, не так…

      – А как же? – вскликнул Смолокуров. – Благочестивыми царями так уставлено, патриархом благословлено…

      – Двести лет назад можно было в кабалу отдавать, а теперь нельзя, – сказал Дмитрий Петрович. – Господень закон только вечен, а людские законы временные, потому они и меняются.

      – Ладно, хорошо, – молвил Смолокуров. – А как, по-вашему, Евангелие вечно?

      – Вечно, – ответил Веденеев.

      – А помните ль, что там насчет должников-то писано? – подхватил Марко Данилыч. – Привели должника к царю, долгов на нем было много, а расплатиться нечем. И велел царь