Rewind without erase. Елена Пильгун

неё ещё не второй семьёй, но уже чем-то большим, чем просто тусовкой, куда можно было приходить без чинной карнавальной маски на лице. А сейчас из-за глупой забывчивости Лина ей нужно встать, и, на ходу оправдываясь перед всеми, словно герой из той самой настолки, отчалить с ним в пахнущую праздничным порохом, по-весеннему промозглую новогоднюю ночь. Или не отчаливать. Остаться со всеми, отпустить мужа одного, и… что? Дура ты, Кира. Эгоистка позорная. Да если даже воедино собрать всё тепло и принятие, которое ты можешь получить в своей новообретённой стае, и положить их на одну чашу весов, Лин в одиночку перевесит кучку этих мелких золотых крупиц монолитным слитком своей запредельной любви.

      В следующий миг едкий натр, шипящий в горле у Киры фразами типа «Склероз лечить надо, вот и езжай домой», был окончательно нейтрализован коротким судорожным движением руки Лина. Его пальцы сгребли в горсть космическую черноту обшивки кресла, словно пытаясь сорвать покровы со всей Вселенной и дознаться, наконец, у небесного Архитектора, за чьи ошибки он всю жизнь вынужден платить своим недугом, который теперь мешает жить не только ему, но и…

      – Пойдем домой, Лин, – тихо сказала Кира. – Я вызову такси. А дома поиграем, во что захотим.

      ***

      Коротко выдохнув куда-то в сторону, дежурный врач залпом опрокинул в себя заветную рюмку под бой курантов и жадно закусил обжигающую отраву солидным куском колбасы. Новогоднее дежурство в клинике нейрореабилитации было скучнейшим занятием на свете: накачал пациентов транквилизаторами – и вся ночь в твоём полном распоряжении.

      Едва заметно пошатываясь, врач умудрился спуститься по лестнице на пару пролётов вниз и свернуть в тусклый коридор. Здесь, среди прочих «безнадёжных» лежал крайне любопытный экземпляр, прозванный персоналом «Рапунцель», словно в насмешку над коротко остриженной макушкой девчонки, которая провела в бессознательном состоянии всё детство и отрочество здесь, в этом подвале, но упорно не желала умирать, более того, её мозг умудрился развиться едва ли не лучше, чем у большинства её сверстников.

      – Но глухи решётки на окнах в палате буйных2, – процитировал врач невесть откуда всплывшую в его затуманенной памяти строку. – Эх, Рапунцель, Рапунцель… Тебе ж восемнадцать недавно стукнуло, да? А знаешь, какой подарок нам с тобой наше чёртово здравоохренение вкатит?

      Девушка не знала и знать не могла, но в тот момент врачу померещилось, что она едва заметно вздрогнула, словно прочитав мысли, которые он не в силах был удержать в глубинах своего сознания.

      Если через месяц никто не возьмёт на себя расходы по жизнеобеспечению, государственная машина разберёт на части беззащитную тушку Спящей красавицы, чтобы спасти пару-тройку чужих жизней.

      Логично? Да, ведь осколками одного недоделанного витража можно закончить сразу десяток.

      Гуманно?

      Ха. Наверное, да. Иногда «прервать мучения» значит

2

Graurock – Рапунцель