Карьера Отпетова. Юрий Кривоносов

бесчисленными жаркими светилами, разбросанными по всей его шири…

      Когда солнце ударило в иллюминаторы и начало прогревать кабину, Маруся сбросила с выхода ненужный теперь чехол и стала выносить наружу погибших, укладывая их шеренгой – одного к одному – с теневой стороны самолета. После каждого ей приходилось подолгу отдыхать – кружилась голова, перед глазами мелькали разноцветные круги, «Тутэк», – догадалась Маруся и, достав из сумочки зеркало, убедилась, что не ошиблась: губы и уши синие – явный признак тяжелого кислородного голодания, – «отвыкла в городе», – обдумывала она свое состояние. – «теперь несколько дней надо, пока акклиматизируюсь. Пустоват воздух, значит, высоты тут, пожалуй, тысячи четыре, а, может, и все пять…».

      Поразмыслив, Маруся пришла к выводу, что долго им здесь, наверное, быть не придется – их сразу должны найти: ведь они летели по проторенной регулярной трассе, и поиски труда не составят, если, конечно, погода удержится солнечная. И действительно, вскоре она услышала гудение самолета, но сам он почему-то не показывался, хотя звук его иногда приближался почти вплотную. Видимо, ходил он за соседними грядами хребтов, никак не нащупывая место катастрофы.

      – «Если наш летчик начал обходить тучу, то при нынешних скоростях мы оказались далеко в стороне от главной дороги, – подумала Маруся и ощутила острый укол тревоги, – тогда могут и не найти…».

      Когда все покойники были вынесены на снег, Маруся вернулась к девочке и, потеряв надежду на то, что поиски увенчаются успехом уже сегодня, стала искать, чем бы ее покормить. На багажной сетке она обнаружила авоську с продуктами – несколько лепешек, кулек конфет, пачка печенья, пакет апельсинов – видно, кто-то прихватил из города гостинцы для ребятишек. Других припасов найти не удалось: лету было – всего один час, и на такую дорогу никто ничем не запасался. Она наломала лепешку и по кусочку стала вкладывать девочке в рот. Та вяло, как-то машинально жевала, и Маруся не могла определить, почему она не открывает глаз и в сознании ли она вообще или это реакция каких-то неизвестных ей пружин организма. Самой ей есть совершенно не хотелось, и она только попила воды, которую натопила на солнце в большой эмалированной кружке, оказавшейся в той же авоське.

      Проходил час за часом, звук самолета давно пропал, солнце обошло полнеба и перебралось на ту сторону, где лежали покойники. Маруся была уже не в состоянии снова перетаскивать их в тень и решила только накрыть брезентом, а на него насыпать снегу, но, взявшись за эту работу, она увидела, что брезента не хватит даже на половину. Ей помогло само солнце: оно укуталось в пушистые белые облака, и тут же стало довольно прохладно, как это всегда бывает высоко в горах даже в очень жаркий летний день.

      – «Когда нас найдут, то их всех увезут, чтобы родные могли похоронить, – думала Маруся, – главное – до этого не дать трупам разложиться». – И она начала осматривать площадку, на которую упал самолет, соображая,