Роковая ошибка. Александр Романов

интервью брать.

      – Так поэтому и направляют, что нужно уметь себя подать, – парировал Дима, окинув приятеля своим блестящим, сосредоточенным взглядом.

      – Ну и как именно мне нужно держаться? – Илья с жеманной игривостью вновь принялся подражать ему. Выглядело это довольно смешно и нелепо, но Дима воздержался от комментариев, чтобы не задеть чувств друга.

      – Ну, почти… почти.. уже лучше! – придав голосу живость, он похлопал Илью по плечу и добавил со свойственным ему умением доходчивого изложения своих мыслей. – И галстук… галстук купи подороже! Нельзя экономить на самом важном мужском атрибуте, после обуви, конечно.

      Отойдя в сторонку и отчасти обидевшись на язвительное поучение Димы, Илья сел за стол и, взяв карандаш, принялся делать хаотичные штрихи на листке бумаги. С десяти лет он увлекся рисованием: сначала это были простейшие наброски, состоящие из толстых линий и сюриалистических фигур, затем пейзажи, а потом и вовсе перешел на портреты, изображая своих любимых исторических персонажей: политиков, спортсменов, деятелей искусства. Работа над этими зарисовками расслабляла его, и он мог проводить за этим занятием многие часы, часто засиживаясь до самой ночи.

      В этот момент к ним и подошел Георгий Валентинович, исполнительный директор «Столичных известий». Илья ретировался к зеркалу, репетируя свою позу и речь. Однако, как бы он не силился побороть столь свойственную ему робость, получался у него все тот же фокстрот нелепости.

      – Дмитрий! Неплохая работа в «Электронном мире». Поставим ссылку на твое интервью с первой страницы. Думаю, правление решится подкинуть тебе еще одну важную миссию. А пока… Где же твой обещанный квартальный отчет? У тебя сорок минут! – заявил он своим низким каменным голосом и быстрыми шагами направился дальше по коридору, даже не дав возможности, вставить слово.

      – Смуглянский … важная персона… Стоит только человеку получить назначение, как вместе с должностью приходят вечные спутники – заносчивость и гордыня, – прошептал Дима и, проводив директора взглядом, снова присел за свой компьютер. На экране появились иконки текстовых документов, где среди прочих особо выделялся один под названием «Для любовного романа», наброски его книги, которые он пока так и не решался никому показать. Самое страшное для любого автора – непризнание его книги. Можно перенести любую критику маленького рассказика, стихотворения, но нельзя перенести провал романа, которому ты отдал несколько лет своей жизни. До этого произведения в его творческих закромах были лишь десятистраничные детские сказки и незавершенные фантастические приключения.

      Неожиданно для себя он снова невольно втянулся в работу над романом и начал печатать:

      «Эта встреча должна была стать последней для них. Они стояли чуть поодаль, их глаза непрерывно смотрели друг на друга, моргая так редко, что организм стал включать защитную реакцию, смачивать их слезами.