Прикосновение. Клэр Норт

неспособные удивляться.

      Поперек течения Савы отбрасывают длинные тени жилые многоэтажные здания и тоскливого вида промышленные предприятия, оставшиеся со времен коммунистической мечты. У них на редкость романтичные названия: Блок-34, Блок-8 и так далее. По всей вероятности, здесь подлинная реальность ощущается острее, чем среди эксклюзивных бутиков на улице Князя Михайлы: жизнь лишена показного блеска, а модно одетые люди не вызывают никаких иных чувств, кроме презрения с оттенком зависти.

      Я поселилась в отеле одной из десяти компаний, владеющих тысячами одинаковых гостиниц по всему миру. На этот раз в ход пошел паспорт гражданина Германии, и женщина в службе размещения на плохом немецком воскликнула:

      – О! Очень добро пожаловать к нам!

      В отличие от номера в Эдирне, моя комната оказалась просторной и стандартно сверкающей роскошью обстановки, какую ожидает встретить любой путешествующий европеец, слишком уставший, чтобы думать о том, где раздобыть чашку чая, и не желающий смотреть по телевизору ничего, кроме спортивных новостей по Си-эн-эн и повтора старых серий «Места преступления». Я надежно заперла на замок свой багаж, положив в карман несколько сотен евро, сунула под мышку досье Кеплера и отправилась на поиски интернет-кафе.

      На странице 14 досье Кеплера помещалось фото мужчины. У него были крашеные черные волосы, а в носу, в нижней губе и в ушах блестело просто невероятное количество металла. Кроме того, он носил футболку с изображением черепа, и если бы у него на носу не сидели явно прописанные врачом очень сильные очки, а на заднем плане не виднелся учебник с названием «Prüfungs Gemacht Physik», я бы отмахнулась от него как от самого обыкновенного довольного собой панка.

      Текст под снимком гласил: «Берлин, 2007. Йоханнес Шварб. Кратковременное пребывание в теле, продолжительная связь?»

      Глядя на злобное выражение этого исколотого лица, я содрогнулась при одной только мысли, что могла когда-то носить это мясо, пусть даже очень недолго.

      Глава 17

      Ему было шестнадцать, мне – двадцать семь, и он пытался приударить за мной в берлинском ночном клубе.

      – Нет, – сказала я.

      – Да ладно, брось ломаться…

      – Нет.

      – Перестань, детка.

      – Решительно – нет.

      – Перестань…

      В баре стоял веселый шум, звучала хорошая музыка. Меня звали Кристиной, и я любила мохито, его – Йоханнесом, и он был под кайфом.

      Он высунул язык и показал мне гвоздик, торчавший из розовой плоти.

      – Молодой человек, – начала я. – Ровно через тридцать секунд у вас могут возникнуть серьезные неприятности.

      Мое заявление, хотя и не было пустой угрозой, до Йоханнеса не дошло, и он продолжал крутить всеми частями своего тела, которые еще контролировал, и терся ими о высокий стул, занятый мной. Ему пока не хватало наглости или смелости потереться обо что-то живое, и он удовлетворялся мебелью. Какое-то мгновение я рассматривала возможность совершить