Библиотека. Дмитрий Сафонов

дверь в конце коридора, запах туалета, усиливающийся после каждого хлопка, жареная курица с выдранными ногами, коричневая тушка завернута в мятую фольгу… Здравствуй, Крым! Прозрачная соленая вода, каменистое дно, медленно качающиеся в ленивом прибое водоросли… Кислое сухое вино, выбеленные домишки, скалы, склонившиеся над морем… Красота!".

      Его ждали несколько мелких дел: обыкновенная текучка. У кого-то вскрыли машину и украли колонки. Ах ты, Господи! Колонки у них украли, скажите на милость. Ну и что? Где я вам найду эти несчастные колонки? Так нет же – кража. Извольте раскрывать.

      Ну, еще нанесение тяжких телесных повреждений. Бывший зэк, весь синий от наколок, отмотавший по лагерям восемнадцать лет, требовал от отца своей сожительницы немного денег на опохмелку.

      А тот не дал – самому не хватало. Пожадничал. Ну, вот и результат. Зэк настучал потенциальному тестю по репе, а потом еще и проломил череп… Э-э-э… Чем это он проломил ему череп?

      Стратонов потянулся к картонной папке. "Гирей от часов с кукушкой…". Господи! И эти люди, вешающие на стену часы с кукушкой, не дают ему поехать в Крым!

      А когда еще ехать, если не сейчас? В декабре? В декабре лучше в тайгу, к медведям. А в Крым надо ехать летом, это и дураку понятно.

      Но начальник никак не подписывает заявление об отпуске, ссылаясь на служебную необходимость. Необходимость – это значит, кто-то должен заниматься скучной изматывающей текучкой.

      Ну, а кому еще ею заниматься, кроме как молодому оперу двадцати шести лет, у которого, по образному выражению начальника, "еще задница от студенческой скамьи плоская"? Вот станет мозолистая и круглая, тогда – извольте в Крым.

      Селектор на столе замигал желтым огоньком. Стратонов нажал кнопку, и сквозь треск статических помех, аки Глас Господен в ореоле синих молний, возник голос начальника:

      – Стратонов! Зайди ко мне!

      Не отпуская кнопку, он нагнулся к селектору и, дурачась, левой рукой отдал честь:

      – Слушаюсь!

      Он убрал дела в сейф, запер дверь на ключ и по скрипучему полу, покрытому почерневшим ободранным линолеумом, поспешил на второй этаж.

      "Никак подписал! Неужели я поеду в Крым?".

      Он бегом преодолел два лестничных марша, лелея в душе смутную надежду на неожиданную милость судьбы: начальник наконец открутил колпачок своей знаменитой ручки с золотым пером и размашисто начеркал на его заявлении: "В приказ".

      Стратонов робко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, просунул голову:

      – Разрешите, Валерий Иванович?

      – Проходи.

      В руке начальник держал какой-то листок, но это было не заявление об отпуске. Отнюдь. Огонек надежды, трепетавший в его душе, зачах и погас. Финита! Новое заявление от трудящихся. На, Женя, дерзай!

      Валерий Иванович Блинников, начальник отделения милиции № 5 города Александрийска, в чьем ведении находилась также и территория университетского кампуса, положил лист на стол, прижал его тяжелыми красными руками, похожими на куски недоваренного мяса, и сцепил пальцы.

      – Ну что,