Великая Эвольвента. Виктор Сиротин

транспорта и созданием новых форм коммуникаций XVII–XVIII вв. Дальнейший рост миграции способствовал тесному обживанию (теперь уже бывшей) метрополии, в плотности создавшихся этнокультурных и бытовых контактов приводя к варваризации обжитых ими регионов. Приемлемые и даже необходимые для выживания в диких ареалах туземные качества в черте городов несли в себе потенциальную разрушительность. Неосознаваемые за отсутствием опыта социальной жизни и безличном существовании, этими свойствами были инертность и неорганизованность, отсутствие понятия о качестве, ведущее к безответственности, неверность слову и склонность к воровству, слабое самообладание и (прямое следствие отсутствия развитой культуры) взрывная раздражительность, оттеняемые грубостью и непредсказуемостью. Не будем исключать того, что, при отсутствии ценностных критериев ведя к психологической приемлемости всех форм насилия, это обусловило малую ценность жизни как таковой.

      Неуклонное освоение диких ареалов лишь на время затенило стремление аборигенов к вольному и безначальному, то бишь, «природному» и «свободному» существованию. Чем дальше от сердцевины в «степь» расходилось влияние России, тем больше заявляла о себе психология кочевья, тем относительнее были формы и границы государственности, а «плодов цивилизации» и вовсе не было видно. Духовным «пачпортом» на освоенных территориях стало по-язычески воспринятое православие, «содержанием» – неясный в своих формах, но ощутимый в проявлениях «кочевой зов», – «компасом» же в бескрайних землях служили не твёрдые дороги, а хляби бытийного неустройства. Исторический путь, обернувшийся внеэволюционными извивами, стал той замысловатой эвольвентой, которая гнулась не путями, а «направлениями», обрекая народы на неприкаянное существование. Между тем, не обещая какую бы то ни было стабильность, стихийность характера и бесформенность «степи» нуждалась в связях, способных сыграть роль обруча, худо-бедно, но скрепляющего племена в некие общности. За отсутствием внутренней структуры эту задачу призвано было решать клановое устройство, спаянное волей беспощадных вождей. Формы беспрекословного подчинения до известной степени выполняли охранную функцию, и, более-менее упорядочивая племенную жизнь, избавляли её от отживших свой век родовых отношений. Но, ломая и без того замысловатую эвольвенту, бессистемное существование задерживало эволюционные процессы там, где они могли иметь место. При безграничной власти царьков и общественные, и личные свободы не проецировались на социальный план, которого не было, а потому не имели исторически перспективных способов выживания.

      Смешение продвинутых культур с менее развитыми приводило к тому, что первые, приобретая свойства вторых, качественно теряли в своём развитии, а «вторые» в какой-то степени выигрывали в нём. Но поскольку мало предрасположенное к историческому развитию, как правило, выпадает из поступательного развития цивилизационной среды, в