Радио Судьбы. Дмитрий Сафонов

доске. Поэтому он, не задумываясь, согласился. Он лавировал между сопками, как лыжник на трассе слалома, искал одному ему видимые ориентиры, ходил вдоль берегов и как попало, наплевав на проложенные курсы и разрешенные высотные коридоры. И всегда оставался цел. И всегда возвращался. И количество взлетов у него равнялось количеству посадок. Поэтому его уже в тридцать два года иначе, как Санычем, и не звали. Уважительно и ласково – Саныч.

      Потом он познакомился с женой. Не где-нибудь – на Черном море, в пансионате, куда поехал по профсоюзной путевке. Вот и смейся после этого над курортными романами! Для кого-то – легкий, ни к чему не обязывающий флирт, а у них все сложилось как нельзя лучше. Все очень серьезно. Потом жена приехала к нему на Камчатку, и они еще восемь лет жили на «самом краю географии», встречая рассвет первыми в стране, сразу вслед за пограничниками на островах в Тихом океане.

      Ну а сейчас – дело к пенсии. Стаж есть, первый класс он давно налетал, вот и решил перебраться поближе к Москве. Правда, работа досталась не ахти какая… Это вам не между сопками лавировать да медведей пугать. Так… Поднялся, выбросил, приземлился. Затем снова поднялся, выбросил, приземлился. Как лосось, мечущий икру.

      Почему ему пришло на ум это сравнение? Нехорошее. Тревожное. Ведь лосось сразу после нереста погибает. «Глупость какая в голову лезет!» Он, как все «летуны», был немножко суеверным. Но суеверным не напоказ, а потихоньку, в глубине души.

      Он всегда брался за ручку сначала левой рукой, ласково ощупывал ее, как грудь любимой женщины, а потом уже крепко сжимал правой. И на первую ступеньку лесенки он всегда ступал левой ногой. И в день полетов майку надевал всегда наизнанку. Но он никому об этом не рассказывал. Не говорил о своих приметах. Просто верил в них, и все.

      И техника, обслуживающего машину, он всегда проверял в первую очередь. Не пахнет ли от него спиртом? Техническим. Правда, это не примета, а скорее привычка, потому что на Камчатке техники попадались такие, что, еле держась на ногах, бодро рапортовали: «Машина к взлету готова!», а сами давно уже были готовы только к посадке и мирному, тихому сну в тени ангара.

      Ну ладно, Годунов-то хоть не пил. Точнее, пил, но знал меру. И никогда – с утра. Только в конце рабочего дня. Так что за машину он был спокоен. С ней все в порядке. Шестнадцать лет для такой машины – не возраст. Во всяком случае, не такой уж большой. К тому же – два года назад был капремонт, и по моточасам он налетал совсем немного. Нет. За вертолет он не волновался.

      Но эти фокусы со связью… Они его беспокоили. Главным образом потому, что он не мог найти объяснения неожиданной неисправности.

      Электромагнитная буря? Ну да, бывает такое. Перед грозой и особенно часто – в северных широтах. Но здесь? Правда, здесь полно различных помех. В окрестностях Серпухова куча мощных передатчиков, но ведь раньше они не мешали? Нет, не мешали.

      Он попытался вспомнить прогноз погоды на сегодня. Но и без прогноза все было понятно. Небо чистое, на горизонте – на все триста шестьдесят градусов – ни облачка. Откуда что берется?

      Он взял